Притворись моей женой

Толпа бьется в истерике. Дети плачут. Нет никакого коллективного разума, терпения или взаимопомощи. Только постоянные крики, что кто-то кого-то толкнул или наступил на ногу. Я держу Ваську на руках, чтобы его случайно не затоптали. Ребёнок крепко обнимает меня за шею холодными ладошками, почти душит.

- Все хорошо, - шепчу ему прямо в ушко, - мой родной, мой любимый мальчик. Ничего не бойся. Я с тобой.

- Тошнит... - давится Васька воздухом и начинает кашлять.

Запах и правда очень едкий. И больше всего меня смущает в нем то, что он не обжигает сразу слизистые, а вначале попадает в глаза, как будто от дымовой шашки.

- Постой, пожалуйста, между моих ног, - прошу ребёнка.

Срываю с платья первый слой волана рукава, достаю из сумки бутылку воды и кое-как лью, стараясь пропитать ткань. Завязываю ее Ваське на лице, одновременно прикрывая рот и нос.

- Лучше?

Кивает.

Когда снова беру Ваську на руки, понимаю, что воду у нас украли. Господи, ну что за люди!

Нам удаётся спрятаться за пожарный шкаф очень вовремя. Потому что двери неожиданно начинают пищать датчиками, а замки открываются.

Обезумевшая толпа, как лавина, вытекает в открывшийся проем.

Со стороны лестницы слышно, что до нас наконец-то добрались пожарные. Они координируют эвакуацию. Выдыхаю.

- Как вы себя чувствуете? - Нас ловит на лестнице мужчина в форме.

- Все хорошо, - киваю и быстрее перебираю ногами на всякий случай, чтобы побыстрее выйти.

Свежий воздух врывается в легкие и моментально кружит голову. Сдёргиваю с ребёнка повязку. Васька хлопает покрасневшими глазами.

- Ты как? - Позволяю своим чувствам вырваться на волю и зацеловываю нежные детские щёки.

- Пить хочу, - часто моргает и жадно вдыхает воздух.

- Сейчас что- нибудь придумаем.

Отпускаю Ваську на ноги, и по парковке он идёт уже сам, а я чувствую, как сильно у меня болит после него поясница.

Я оглядываю идущих рядом с нами людей. В целом, никто не пострадал. К скорым идут только те, у кого есть какие-то собственные проблемы с органами дыхания. А ещё все звонят. Мамам, жёнам, мужьям, детям...

Я тоже вспоминаю про свой телефон и достаю его из сумки.

Разблокирую экран, и чувствую, как сердце пропускает удар от одновременного ощущения паники и счастья. Пятьдесят пропущенных. Тридцать - от Бориса.

Нажимаю клавишу вызова и слушаю длинные гудки.

- Аня! - Облегченно выдыхает мой динамик. - Вы где? Вы как? -  Голос Бориса ломается на вопросе.

- Возле скорых стоим. Тут... А ты?

- Я жду вас возле въезда на парковку.

Звонок отключается.

- Пойдём, - тяну Ваську, - нас Папа ждёт.

Мне хочется прямо сейчас разрыдаться от того, что Борис нас ждёт. И даже пусть только сына, а не меня, все равно...

- Где папа? - Вертит Васька головой.

Я замечаю Бориса сразу. Его атакуют журналисты, суют в лицо микрофоны. Он раздраженно отвечает на вопросы и  бегает глазами по толпе.

- Как вы прокомментируете измену вашей жены? Она сливала информацию конкурентам? - Вертлявая дамочка вылезает из-под чьей-то руки. И тычет мобильником в Бориса.

- Прокомментирую, как вашу неспособность, задать умному человеку, нормальный вопрос, - грубо рявкает на неё Басов и в этот же момент видит нас.

С криком «Папа» Васька срывается к нему навстречу. Борис подхватываете сына на руки, крепко обнимает, а потом  как-то в его объятиях оказываюсь ещё и я.

Где-то на границе сознания  мелькает мысль о том, что мы очень зря попали в репортажи по сегодняшнему происшествию. Их наверняка покажут не только в нашем городе. Но я не могу никак на неё среагировать. Мне слишком остро и хорошо, после всего, что случилось. Я тону в запахе одеколона Бориса, его кожи, таю от одновременно сильных и бережных рук на спине.

- Поехали домой, - он, не разжимая объятий, ведёт нас к машине Арины и сам садится за руль. Я не задаю никаких пока вопросов. На них нет сил.

Дома Борис не отходит от нас ни на шаг. Мы вместе купаем Ваську, Басов делает ему какие-то его любимые бутерброды и включает мультики.

А потом он моет меня. Сам. И целует каждую часть тела. В моей груди пульсирует от переполняющей любви и нежности. Пусть он не признаётся в ней и ничего не обещает, но разве может мужчина, когда ничего не чувствует, так себя вести?

- Я очень сильно за вас испугался, - роняет он и качает головой. - Вдруг все стало совсем неважным.

Я ловлю его руку с мыльной губкой и преданно целую, замечая, что костяшки сбиты.

- Это что? Откуда?

- Подрался... - жмёт плечами.

Глава 38. Привет из прошлого.

Аня

- С кем подрался? - Спрашиваю, хотя уже сама понимаю ответ.

- Хм.. - неопределённо качает головой Борис.

- За меня никто и никогда не дрался, - шепчу потрясённо, - Даже в школе...

И вдруг начинаю неудержимо рыдать, выплескивая накопившееся за день напряжение.

Он зацеловывает мое лицо, не зная, как успокоить, поэтому какой-то момент просто снимает одежду и залазит в воду.

Садится сзади и укладывает меня на себя сверху, крепко прижимая к груди. Я слышу, как шкалит его сердце. Это помогает. Мои рыдания становятся тише, и я почти засыпаю от бережных покачиваний в мужских руках.