Притворщик-2, или Сага о «болванах»

Михаил Анчаров, «Баллада об относительности возраста»

Мне уже очень не тридцать восемь и ремесло я нашел давно, вернее, оно нашло меня двадцать с копейками лет тому, на, как любили писать газеты того времени, «опаленной земле Афганистана». Извините за высокий стиль.

Меня подхватили и повели на выходе из кафе. Никого из шедших за мной я, естественно, не видел, потому что не стал оборачиваться, выглядывать из-за угла и заниматься прочей дурью из репертуара театра слепых и безруких. Я их, таких красивых, просто чувствовал. А, если так, настало время вспомнить подходящую инструкцию и действовать в полном соответствии с ней, любимой, или немного иначе.

Разведка, к слову сказать, организация насквозь бюрократическая, каждый наш шаг, вздох, чих и пук определен соответствующим пунктом и параграфом. Так что любители ярких импровизаций могут в отношении нас лишними иллюзиями не заморачиваться и, вообще, хотите жить ярко, идите в бармены или диджеи, а у нас все, как всегда, серо и буднично.

Перед тем, как приступить к работе по специальности, согласно инструкции, необходимо обнаружить наблюдение за собственной персоной, а, затем, попытаться от него избавиться. Следующая за мной наружка знала об этом не хуже меня. То, что я никогда особо инструкциям и наставлениям не следовал и не собираюсь делать этого впредь, будет для нее сюрпризом.

Действительно, никогда не следовал. И не надо мне, бога ради, талдычить, что все эти правила написаны кровью. Чушь какая, их сочиняют герои паркетных фронтов, чтобы при случае прикрывать ими собственные пухлые задницы и строго спрашивать с нас, до паркета не дослужившихся.

Год назад я огреб жесточайший втык за «грубейшее пренебрежение мерами безопасности и конспирации, поставившее под угрозу проведение встречи с представителем Центра». Я должен был встретиться с чрезвычайным и полномочным посланником руководства, заместителем нашего генерала, Михаилом, в одном кафе в Испании. «Добрый день, дон Мигель» — должен был на чистейшем испанском молвить я — «Мы не отдыхали с вами в прошлом году на Канарах?» «Нет, что вы» — должен был ответить этот самый дон на том же языке Сервантеса и Лопе де Вега, с легким усть-каменогорским акцентом — «В прошлом году я отдыхал на Мальдивах». Вместо всего этого я подвалил к нему и с воплем: «Здорово, Михуил! Как сам?» со всей дури треснул по плечу. Кроме этого, он не забыл указать в отчете, что одет я был как-то не очень по-испански: в драных шортах и черной футболке с надписью: «Я — русский» (на русском, естественно) через всю хилую грудь. Мне потом припомнили все это и многое другое, не менее интересное. Особое возмущение высокого руководства вызвал мой гардеробчик. Робкие отговорки, дескать, выбранное мудрым руководством для нашей встречи кафе, мало того, что принадлежит русскому, но и посещается исключительно выходцами из России, во внимание приняты не были. Мне объявили очередной строгий выговор за «непрофессионализм» и заставили целых три дня слушать лекции о мерах безопасности, конспирации и, заодно, правилах секретного делопроизводства, а потом сдавать по всей этой мути зачеты.

…Я подошел к перекрестку, когда замигал желтый фонарик светофора. Когда загорелся зеленый, рванулся к стоящей в правом ряду крошечной желтой микролитражке, открыл дверцу и уселся рядом с водителем. Автомобильчик взревел, вернее, взвизгнул моторчиком и поехал. Бросил прощальный взгляд на сопровождавших меня. Зрелище того заслуживало.

Вам когда-нибудь доводилось видеть собаку, у которой из-под носа увели сахарную косточку? Потерявшая клиента наружка выглядит приблизительно так же: растерянно и огорченно. Два персонажа с выпученными от удивления органами зрения замерли, как окаменевшие, у пешеходного перехода, один с разинутым ртом, с вытянутой рукой — второй. Метрах в двадцати от этой живописной группы, соблазненных и покинутых, отметился еще один, средних лет азиат. Когда мы встретились глазами, он укоризненно покачал головой. Я, в свою очередь, стыдливо потупился: простите, дескать, дяденька, если чем обидел.

Через четыре квартала автомобильчик свернул налево, и мы оказались в старом городе. Улочки здесь такие узкие, что на них с трудом могут разойтись два человека, так что, если мои друзья задействуют транспорт, хрен он здесь проедет. А мы как-то проскочили и даже бока не оцарапали. Спустились по мощеной булыжником мостовой, свернули вправо, проехали еще немного и оказались у входа в парк. Выскочили из машины, галопом пересекли его и загрузились в стоящий возле автобусной остановки старенький серый «Опель» с умеренно тонированными стеклами. Перед тем, как тронуться, водитель повернулся ко мне, вольготно раскинувшемуся на заднем сиденье, и протянул руку.

— Рад встрече, сэнсэй.