Притворщик-2, или Сага о «болванах»

К моему величайшему удивлению, возмездия за хамство не последовало, и я очень скоро понял, почему.

— Разведывательное управление министерства обороны Соединенных Штатов Америки, Евгений… — с доброй улыбкой сообщил Джон. — Подразделение «Охотники», слышали о таких?

— Ни разу, — ответил я, всеми силами стараясь не показывать налетевшую грусть. — Скажите, а рыболовы у вас тоже есть?

Между прочим, было, от чего впасть в тоску. Сам, правда, по работе не сталкивался, но слышал рассказы старших, вовсю хлеставшихся с ними в лихие и беспредельные времена «холодной войны». Серьезные ребята, до предела жесткие и в средствах особо не церемонящиеся. По рассказам, работали они в основном против нас. Впрочем, и наши тогда не отставали. Тот же Сергеич, рассказывали, тоже разок-другой сподобился серьезно их обидеть. После развала советской империи команду, говорят, на время распустили за ненадобностью. Какой смысл тратить казенные деньги на содержание крутых парней, если бывший вероятный противник вдруг заделался белым и пушистым, а во главе его вместо прежних суровых дядек встали обычные «чего изволите?» и шлюхи, готовые обслужить по полной программе и почти задаром.

А потом что-то изменилось. Стоявшая раком Россия, вдруг поднялась на ноги и стала отряхиваться. Официантов и шлюх при власти сменили совершенно другие люди, менее политкорректные и совсем непонятливые. Регулярные доклады в вашингтонский обком прекратились, лафа закончилась.

— Значит, слышали, — правильно понял мою, едва уловимую взгляду грусть, собеседник. — А потому не будем понапрасну тратить время, — я буду задавать вопросы, вы будете отвечать. Честно и подробно.

Он опять кивнул. Истосковавшийся по работе Мигель подскочил ко мне и провел молниеносную серию в три удара, в печень, по пузу и опять в печень. А когда я скрючился от боли, треснул кулаком по загривку. Я упал на пол и затих.

Очнулся, полежал, подождал, пока хоть немного стихнет боль. Потом просто валялся на грязном полу, ожидая продолжения банкета. Ныть, стонать, распускать сопли и валять дурака, как я всегда любил, просто не имело смысла, не та публика.

— Собираетесь вставать, — поинтересовался Джон. — Или вам понравилось?

— Рад бы, — сознался я. — Только, нет сил, — если я при этом и слукавил, то только самую малость.

Мигель, добрая душа, подошел, рывком поднял меня и забросил, как ветошь, на стул. Я взгромоздился и обмяк.

— Ну, — приветливо спросил Джон, — что скажите?

— Послушайте, — проскрипел я, — если вы собрались меня бить, то зачем было тащить ради этого через весь город? Зашли бы в номер и лупили, сколько душе угодно.

— Вы не ответили.

— А вы еще толком не спросили.

— Освежить память?

— Я все помню. Вам, что, надо знать, как меня назвали при рождении или где находится изделие?

— Давайте начнем со второго пункта.

— Не возражаю. Где находится изделие, я не знаю.

— Но вас прислали разыскать его.

— Да, — врать и изображать партизанку Зину на приеме у гинеколога просто не имело смысла. Какие-то добрые люди уже просветили этих охотников и рыболовов.

— Нашли?

Я попытался рассмеяться, но не совсем удачно: опять заболела отбитая садистом Мигелем печенка. Приятно, конечно, что человек так серьезно относится к работе, но зачем же так по-зверски? А, может, этот милый юноша — просто садист?

— Поймите, — через силу проговорил я. — По крайней мере, постарайтесь это сделать. Если бы я хоть что-то накопал, давно бы переехал в посольство или залег на дно.

— Очень хочется во все это верить.

— Ну, так верьте.

— Рад бы, старина, да не могу, — молвил он, — Майкл, — тот выскочил у меня из-за спины и размахнулся, — стоп! Успокойся, сходи, последи за обстановкой, — тот разочарованно побрел на выход. — И скажи Мэри, чтобы принесла нашему другу лекарство.

Какие у них все-таки интересные имена: Джон, Мэри, Майкл. Тот здоровяк, что притащил меня сюда, наверняка Том.

За стенкой опять мерзко заиграли на гитаре. Бить морды у крошки Мигеля получалось намного лучше.

— Не желаете еще что-нибудь рассказать, Евгений?

— Открою все тайны Кремля, Джон, только отнимите у этого Элвиса гитару.

— Увы, — он развел руками. — Не могу, у нас демократия. А вот насчет тайн Кремля подумаю. Нам с вами предстоит долгий разговор.

— Вам решать.

— Рад, что вы это поняли, — отметил он. — А почему вы улыбаетесь?

— Это просто гримаса боли, — бодро соврал я. Перед тем как принять «лекарство» стоило подумать о приятном. Солнце, море, мулатки, Рут. Стоп, а она-то тут при чем? Отставить Рут, пусть будет Марианна или, например, Анна-Луиза.

А вот и горничная, в смысле та блондинка, что прикидывалась ей с утра пораньше. Без тележки, но с сумкой. Том подошел ко мне и закатил рукав.

— Хорошие вены, — заметил Джон, — сейчас мы проверим, Евгений, или как вас там, насколько вы были правдивы, — мне даже не протерли руку спиртом, просто, взяли, да и воткнули иглу. — Постарайтесь расслабиться, друг мой, — голосом семейного доктора прошептал на ушко здоровяк Том.

— Есть, сэр, — я закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Процесс пошел.

Глава 17 Старые песни о старом