Притворство

— Подождите восхищаться, пока не поработаете со мной, — он полуулыбнулся. — Я в работе не самый легкий человек.

Энн дипломатично воздержалась от комментариев.

— Когда вы хотите, чтобы я начала работать?

— Сразу же. Попросите Смизи показать вам комнату для гостей. Можете держать там свои вещи.

Энн вышла в холл и, обойдя лестницу зашла в большую кухню, выходящую окнами на гараж. Женщина с разлетающимися волосами наполовину залезла в холодильник, доставая что-то. Она вы нырнула оттуда с миской вишен.

— Я ваш новый секретарь, — объявила Энн. Мистер Моллинсон просил передать вам, чтобы вы были так добры и показали мне, где мне положить пальто.

Она поднялась вслед за экономкой по узкой лестнице с элегантными коваными перилами на второй этаж. По одной стороне узкого белостенного коридора располагались спальни. Маленькие китайские эстампы с изображениями яростных коней украшали стены, их черные рамки резко выделялись на белом фоне.

— Мистер Моллинсон их обожает, — заметила, указывая на них, Смизи. — Нашел их в какой-то старой лавчонке за Хай Стрит.

Энн улыбнулась:

— Вы так говорите о Хай Стрит, с такой интонацией, будто это деревня.

— А мы и живем.., в Хэмпстед Вилледж. Вы представить себе не можете, какая здесь замкнутая среда. Здесь все писатели, художники и тому подобное. Утром пойдешь в магазин, кого только не встретишь. Меня уже тошнит от немытых лиц и вельветовых штанов.

— Тогда мне лучше на работу в брюках не приходить, — со смехом заметила Энн.

— Не обращайте внимания на мои слова, — торопливо проговорила Смизи. — Если мистер Моллинсон говорит, что вы можете носить брюки, носите. Ему не понравится, если он узнает, что я говорила вам, как себя вести.

Она толкнула одну из дверей и ввела Энн в маленькую спальню, выходящую окнами в сад. Так как это был второй этаж, то из окон открывался изумительный вид на Пустошь, начинавшуюся сразу за изгородью.

— Как красиво! — воскликнула Энн. — Действительно, ощущение, будто живешь в деревне.

— А что я вам говорила! — Маленькая экономка, продолжая говорить, куда-то исчезла и вернулась с полотенцем в одной руке и куском мыла в другой. — Вот. Это для вас. А спальней этой можете пользоваться, пока вы здесь работаете.

— А мистер Моллинсон не будет против?

— Только не он. У нас на этом этаже еще три комнаты, а наверху мои. — Смизи положила полотенце на кровать. — Теперь я вас оставляю. Дорогу вниз вы сможете найти сами.

Возвращаясь в гостиную после того, как она причесалась и подкрасила губы помадой, соответствующей ее цветастому платью, Энн знала, что выглядит прекрасно. Она потратила времени больше, чем обычно, на причесывание: зачесала волосы назад в манере девушки, которая хочет, чтобы ее ценили на работе. А то, что такая прическа делала ее еще моложе на вид, было незапланировано, но доставило ей удовольствие. Пока она не определит, какой тип женщин нравится Полу Моллинсону, она будет разыгрывать девочку-простушку. Время продемонстрировать изысканность еще настанет.

Когда она вошла. Пол Моллинсон снова сидел за столом и махнул ей рукой в, сторону маленького столика рядом, на котором стояла пишущая машинка и пачка бумаги. Он ничего не сказал о ее внешности, хотя она знала, что он наблюдает, как она усаживается, снимает чехол с машинки и готовится к его диктовке.

— Насколько я понял, вы никогда раньше не работали на драматурга.

— Боюсь, что нет.

— Тогда посмотрите на уже напечатанные листы перед вами. По ним вы увидите, как располагать текст пьесы.

— Я знаю, как выглядит рукопись, мистер Моллинсон.

— Я всего лишь пытался помочь вам. Решите в конце концов, невежественны вы в этом вопросе или нет.

Энн с вызовом передвинула каретку. Работать с этим самоуверенным занудой будет нелегко. Зато какое удовольствие получит она, сбив с него немного спеси и добившись, что второй раз он не посмеет ни с кем поступить так, как с Розали Дональде.

Она глянула в его сторону и увидела, что он с озабоченным видом стоит у французских окон, выходящих в сад, и мысли его явно далеко.

— Я сейчас на акте втором, сцене первой, — произнес он, поворачивая к ней голову. — Если я буду говорить слишком быстро для вас, скажите.

Он начал диктовать медленно, ускоряя темп по мере того, как творческое воображение овладевало им. Сцена, которую он описывал, представляла собой жилую комнату, спальную и гостиную одновременно, дешевую, жалкую, в которой сидеть можно было только на диване и которая обогревалась газом, все время тухнувшим от сквозняка. Эту комнату многие признали бы за свою, и все-таки Энн не сомневалась, что он имел в виду комнату Розали Дональде. Ее жесткий стул, на котором он во время визита к Розали сидел сам, видимо, стоял перед его глазами, когда он диктовал диалог Мэри-Джейн — героини пьесы — и ее приятеля Фрэнка.