Привала не будет

Уже трое суток не возвращался он в блиндаж. Уже трое суток была свободна его лежанка, застланная жестким степным сеном, и только алюминиевый котелок да пачка писем, лежащих в земляной нише, напоминали о Кирилле Батуме. И как ни старались солдаты: ползали вдоль переднего края, забирались в жилистый, колючий кустарник, наводили о нем справки в соседних ротах — тщетны были поиски. Удрученные, они приходили в блиндаж и опять ждали. В эти дни все, казалось, думали только о нем, исчезнувшем Батуме.

— Как в воду канул, — говорил моложавый, круглолицый боец, которого сам Батум обещал научить снайперскому делу. — Ведь подумать только: трое суток…

Солдат рассеянно всматривался в узкое и глубокое окно блиндажа.

Снаружи хлестал дождь. Ненастная погода навевала еще большую тоску по товарищу.

— Помню, пришел в нашу роту Кирилл, — заговорил сержант, живший душа в душу с Батумом. — На вид обычный, ничего яркого… И ростом не удался — низкий, мешковатый. А как побывал с ним в деле, под огнем, и вся натура раскрылась, напоказ вышла. Какой товарищ!

— Война никого не милует, — вставил круглолицый солдат.

— Типун тебе на язык. Не пророчь, — сердито возразил сержант. — Легче пуд соли съесть, чем лесного жителя обхитрить.

— Вам лучше знать, друзья ведь, — миролюбиво согласился боец.

Сержант вынул из кармана небольшую аккуратную трубку и, подавая ее солдату, заметил:

— Подарок от Батума.

Они помолчали, разглядывая издалека завезенную трубку. Она была изящно выточена из корня северной березы, оправа на ней из тончайших узоров кости.

— На войне я много снайперов повидал, — снова заговорил сержант, — но Кирилл Батум какой-то особый… Почерк у него свой. И знаете, чем он врага берет, — терпением… Раз лежим с ним в снайперском окопе за передним краем. Чуткая тишина вокруг. Смотрю, над вражеским окопом каска показалась. Я мигом за винтовку, а Кирилл хвать меня за руку: «Не сметь стрелять, разве не видишь — каска ложная». Действительно, каска снова высунулась и не обычно покачнулась, а как-то так вдруг резко колыхнулась и упряталась. Ясно, на голове она так не колеблется. А вскоре вторая каска высунулась и еще одна… Кирилл осторожно выжидал. Томительно долго тянулось время. Батум повернул ко мне голову, и огромные, хитрые, слегка раскосые глаза его засверкали. «Карауль вторую каску. Покажется — снимай. Только целься чуть пониже, под самый обрез каски», — шепнул Батум. Выждал я подходящий момент и выстрелил. Каска как-то подпрыгнула, и мы увидели, как вражеский наблюдатель, взмахнув руками, повалился в окоп. «Порядок, — по-хозяйски заметил Кирилл. — А те каски пусть они себе на башку надевают. Дураков нет патроны зря жечь».

Сержант замолчал и посмотрел в узкую прорезь окна. На соломинке висела вспухшая капля дождя.

Пробившийся луч солнца зажег в ней чуть заметный фиолетовый огонек.

— А все же вернется. Такой не пропадет, — в раздумье проговорил сержант и пальцем осторожно дотронулся до светящейся капли.

2

Позже я узнал историю этого поединка…

Под вечер Кирилл Батум был срочно вызван на командный пункт батальона. Запыхавшись, он вошел в блиндаж и сразу оторопел, смиренно задержавшись возле входа. Комбат был мрачный, не в духе. Он кого-то крепко отчитывал по телефону, выражая при этом недовольство нашими снайперами. «Сейчас и мне достанется», — забеспокоился Кирилл, виновато глядя на кожаный футляр телефонного аппарата. Комбат нервно бросил трубку, потом, увидев Батума, тотчас подобрел.

— Что ж, вас можно поздравить. Именинник! — заговорил комбат. — Видели свой снимок во фронтовой газете? Не видели? Вот он, полюбуйтесь. Вас теперь весь фронт знает.

Пока Батум рассматривал свой портрет, комбат достал из планшета карту и разложил ее прямо на полу блиндажа.

— Заноза тут у нас… Заноза, — вновь заговорил уже озабоченно комбат. — На нашем правом фланге появились два фашистских снайпера. Ликвидировать их пока не удалось. А потери несем, одно наказание… Видно, матерые хищники. Вся надежда на вас, товарищ Батум. Справитесь?

— Почему не справиться, — спокойно и как-то по-хозяйски деловито ответил Батум. — Мне дюже интересно помериться силами.

Они досконально обсудили план поединка. А потом, прощаясь, комбат долго глядел на Кирилла и сказал:

— Только смотри, на рожон не лезь. Попомни: хищные…

Батум вернулся в свой блиндаж и первым делом завалился отдыхать, хотя спать и не хотелось.

Южная летняя ночь коротка, и поэтому Батум спешил еще до рассвета выйти на позицию. Он почистил винтовку, протер оптический прицел. Уложил в вещевой мешок сухари, банку рыбных консервов, кусковой сахар, очень помогавший, когда нет воды, утолять жажду. Нахлобучив на себя пятнистый халат, снайпер вышел из блиндажа.

Темнота рассеивалась медленно. В небе еще мерцали крупные звезды. До старого окопа, находящегося на правом фланге, нужно было пройти километра два: сперва через подсолнечник, потом вдоль поляны. Кирилл шел своим коротким, неторопливым шагом.