Приват-капитализм России, или Дело «Норильский никель»

Наиглавнейшей причиной этого было то, что Верховный Совет Российской Федерации не проявил должной готовности безоговорочно и полностью поддержать проведение приватизации государственных и муниципальных предприятий и промобъединений (концернов) России авторитарно-волюнтаристическими подзаконными методами, уже апробированными исполнительной властью. Все остальные причины были так или иначе с этим связаны, за исключением причин, содержавших какую-либо надуманную идеологию, попросту «притянутую за уши» в качестве возможного обоснования творимого первым российским президентом бесправия. Скорость проведения приватизации, перечни государственных промышленных предприятий и объединений (концернов), определённых на приватизацию, отсутствие должного контроля над приватизационными процессами и оценкой стоимости приватизируемого имущества и иных активов – многое не устраивало ту часть российского депутатского корпуса, которая реально стояла на принципах защиты интересов своего народа.

Хотя, в то время не только народные депутаты, но и некоторые представители исполнительной власти решительно выражали несогласие приватизационной политикой, проводимой Анатолием Чубайсом.

«Юрий Лужков вёл тогда решительную борьбу против чубайсовских схем приватизации, которую он считал грабительской. Ещё в августе и сентябре 1993 года Ю.Лужков вместе с вице-премьером Олегом Лобовым выступил против председателя Госкомимущества А.Чубайса, заявив, что «то, что происходит в области приватизации – это преступление» . Лужков доказывал, что приватизация не может быть «самоцелью», она должна приносить доход в государственный и муниципальный бюджеты. … Но и Чубайс выступал тогда против Лужкова, заявляя о том, что приватизация в столице происходит с нарушением российского законодательства, т.е. не по схемам Чубайса» , – писал в книге «Московская модель Юрия Лужкова» известнейший российский учёный-историк Рой Медведев. (Р.Медведев, «Московская модель Юрия Лужкова», стр. 288)

Движимая весьма понятными властно-корыстными побудительными мотивами, команда госчиновников первого российского президента, конечно же, не могла ими же обосновать необходимость творимого исполнительной властью беззакония, вот тогда-то, откуда ни возьмись, возникла идея присутствия угрозы красно-коричневого заговора, что позволило естественным образом прикрыть истинные мотивы и намерения кремлёвских властителей того времени:

– добиться максимального укрепления ещё в 1993 году своей власти, устранив всяческое инакомыслие, прежде всего, на уровне законодательной власти, а также через скорейшее проведение Конституционной реформы значительно усилить государственно-правовой институт президентской власти, дабы не было проблем в будущем, в частности, на президентских выборах 1996 года;

– устранить все преграды на пути авторитарно-волюнтаристской передачи лучшей государственной промышленной собственности в пользу узкого круга президентских избранников, призванных в нужный момент спонсорскими финансами поддержать уже шатавшийся политический режим Бориса Ельцина, тем самым создать класс крупнейших капиталистов, обладавших на праве собственности огромными материальными благами.

Средства массовой информации, как по команде, с исступлением начали считать количество ручного автоматического и иного оружия, находившегося в распоряжении охраны и добровольных защитников здания Верховного Совета Российской Федерации – Белого Дома, которое к последним числам сентября 1993 года окончательно попало в блокаду верных Борису Ельцину подразделений внутренних войск и ОМОН.