Приват-капитализм России, или Дело «Норильский никель»

Звучит достаточно цинично, если вспомнить реальную цену этого «бескровного» перераспределения. Действительно, была проведена огромная работа, чтобы российское население не смогло ассоциировать развал Советского Союза и расстрел парламента с переделом промышленной собственности, найти какую-либо взаимосвязь между этими событиями. Однако всё же нет никакой уверенности, что большинство граждан России, а также её нынешних неграждан, в полной мере познавших вкус жизни в странах так называемого ближнего зарубежья, но ещё помнящих единый и могучий Советский Союз, несмотря на всю пропаганду, согласятся с автором приведённой цитаты.

В отсутствие действующего законодательного органа власти до избрания нового за этот короткий промежуток времени команде первого российского президента нужно было обязательно успеть выпустить в свет множество подзаконных нормативных актов, регламентировавших процессы промышленной приватизации.

Прошло совсем немного времени после того, как сгорел Белый Дом, и Президент России Борис Ельцин Указом от 24 декабря 1993 года № 2284 «О государственной программе приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации» утвердил совершенно новую Государственную программу приватизации , введя её в действие с 1 января 1994 года.

Регламентирующего характера президентские указы посыпались как из рога изобилия: Указ от 24 ноября 1993 года № 2004 «О расчётах приватизационными чеками в процессе приватизации»; Указ от 5 декабря 1993 года № 2096 «О создании финансово-промышленных групп в Российской Федерации» и так далее, и тому подобное.

Цель была достигнута: нормотворческой деятельностью по разработке, принятию, а также введению в действие правил приватизации государственной и муниципальной промышленной собственности стали заниматься исключительно люди, уполномоченные на это первым российским президентом. Подзаконные акты, регулировавшие процессы приватизации предприятий и промобъединений, полностью подменили собой законодательство страны. Контроль над промышленной приватизацией некоторое время осуществлялся самими авторами и исполнителями чубайсовской приватизационной модели. В этих условиях почти бесконтрольная промышленная приватизация пошла ещё более быстрыми темпами и, как следствие, с 1994 года в России очевидную видимость начинает приобретать процесс расслоения гражданского общества на очень богатое меньшинство и очень бедное большинство (!).

Всё же стоит признать, что политическая борьба вокруг промышленной приватизации и всего, что с ней связано, продолжалась и по прошествии горячей осени 1993 года. И эта борьба за собственность, за право её распределять была нешуточная, должностей лишались не только генеральные прокуроры, но и чиновники иных рангов, обладавшие необходимой первичной информацией и не опасавшиеся выступать против предложенной Анатолием Чубайсом модели промышленной приватизации.

Так, к примеру, в январе 1995 года достоянием средств массовой информации стали служебная записка тогда ещё Председателя Госкомимущества России Владимира Полеванова Председателю Правительства России Виктору Черномырдину и некоторые другие документы, распространённые также в Государственной Думе Российской Федерации, касавшиеся итогов и перспектив приватизации. В еженедельнике № 5 «Биржевые ведомости» за 1995 год были даны довольно подробные выдержки из названных материалов, из которых получилась совершенно неприглядная картина последствий «быстрого передела собственности» , который, по признанию автора записки, «преследовал не экономические, а политические цели» , и «акционеры не стали и не могли стать собственниками» приватизированных предприятий.