Приватизация по-российски

Но опять говорят нам: не тот инвестор, не такой! Не любят в России “новых русских”. Что ответить? Чудес на свете не бывает. Стратегический инвестор, кристально чистый и честный, не спустится к нам из некоей заоблачной выси. И наши “новые русские” — они либо из старого советского директората, со всеми его минусами и плюсами. Либо из бывших кооператоров и всяких прочих коммерсантов от перестройки. Либо из представителей бывших региональных политических элит. У всех у них свои “родимые пятна”, но именно из них и рекрутируется реальный стратегический собственник.

Однако никакой выгоды от появления такого собственника ни производство, ни люди не почувствуют до тех пор, пока собственник этот ни принесет с собой мешок денег: “Вот вам на зарплату, а вот на развитие...” Другими словами, процесс формирования эффективного собственника станет заметен только тогда, когда он окажется оплодотворен реальными финансовыми потоками.

А что же эти потоки? С деньгами пока не густо. И опять: “Приватизация виновата! Собственность раздали, а инвестиций нет, как не было”. Но ведь сама по себе приватизация и не может обеспечить приток инвестиций (за исключением нескольких приватизационных схем). Внутренние источники инвестиций в последние годы только начали формироваться. Они появляются лишь в том случае, если решаются проблемы более высокого порядка: финансовая стабилизация; обеспечение права собственности (никаких серьезных инвестиций в сельское хозяйство мы не увидим до тех пор, пока право собственности на землю не будет закреплено возможностью покупать и продавать ее, как всякую другую собственность); снижение процентной ставки, минимизация политических рисков и многое другое. Не было и внешних источников — в силу политической нестабильности в стране.

И все же, когда мы ведем речь об инвестициях и приватизации, мы не можем не замечать очевидного: приватизация создала основу для того, чтобы инвестиции могли привлекаться и использоваться цивилизованно. Ведь почти каждый из способов инвестирования в любом случае в основе своей имеет акцию.

Созданный с помощью приватизации рынок акций различных предприятий, или, как принято называть его, рынок корпоративных ценных бумаг, стал той самой средой, которая успешно соединяет финансы с имуществом. И не просто финансы с имуществом, а частные финансы с частным имуществом. И не просто соединяет их, а соединяет в режиме, когда доступ к финансовым ресурсам получают наиболее умелые собственники.

В условиях рыночной экономики рынок корпоративных ценных бумаг становится своего рода сочетанием комитета партийного контроля с КГБ: собственник, желающий получить инвестиции, имеет к ним доступ только при условии его цивилизованной работы. Десятки позиций согласуются при совершении такого рода сделок: начиная с открытости баланса, данных бухгалтерской отчетности, и кончая независимым реестродержателем, наличие которого свидетельствует о невозможности контроля над собственностью со стороны менеджмента. Абсолютная прозрачность предприятия — одно из главных условий привлечения инвестора.

Конечно, это несколько идеализированная картинка. Те, кто инвестируют, как правило, вкладывают деньги параллельно с покупкой акций. Просто дать кредит — пока еще очень рискованно. Но это нормальная ситуация. Мы имеем дело с контролем, причем не бюрократическим, а частным, заинтересованным. Тот, кто вкладывает деньги, должен быть уверен, что он получит реальную прибыль. И совершенно очевидно, что вся эта система взаимоотношений могла выстроиться только благодаря приватизации.

Однажды, где-то в году 1993-м, я поругался с Борисом Федоровым. Спорили о приватизации. Доказывая свою правоту, я показал журнал “Коммерсанть”, в котором были опубликованы курсы акций российских предприятий. Он же обратил внимание на то, что в этом списке — одни банки.

— Вот когда у тебя появится такой же список, состоящий из приватизированных предприятий, это уже будет серьезно! — сказал Федоров.

Хорошо известно, что в экономических журналах теперь публикуются именно такие списки. С тех пор рынок корпоративных ценных бумаг в России по американским или европейским меркам прошел как минимум тридцатилетний путь развития. Суточный объем операций на этом рынке растет от месяца к месяцу. Полгода назад он составлял 2—5 миллионов долларов, к ноябрю — 15—20 миллионов, а в феврале 1997 достиг 50—60 миллионов долларов.

А с развитием рынка корпоративных ценных бумаг растет и стоимость акций предприятий. Причем рост идет не на проценты, а в разы. Что это означает? Очень просто: увеличение стоимости имущества предприятий. Причем рост этот возникает не в результате какой-нибудь надуманной переоценки основных производственных фондов, сделанной по рецептам советских академиков. Нет! Рост признается реальным потребителем, готовым выложить за акции растущего в цене предприятия живые деньги.