Приватное погружение

Ощущение обескровленности понтона, которое она чувствовала даже через стены дома, снаружи усилилось. Оказалось, что в своей обычной жизни остров всегда звучал изнутри себя. Тихим гудением подстанций, потрескиванием домашних приборов, ещё какими-то электрическими шумами, которые настолько въелись в Саузу, что мистрис уже не замечали их. И только когда ставший повседневным рокот прекратился, а из всех звуков осталось только словно выдранное из общей какофонии завывание ветра, бьющего в поднятое ограждение, стало понятно, что эти ненавязчивые шумы преследовали Тави, не прекращаясь ни на секунду, всю жизнь.

Тави вздрогнула, когда в эту почти мёртвую тишину вкрался шорох шагов. Она оглянулась: Ниа подошла к её части дома совсем близко, стараясь двигаться как можно бесшумнее. Даже толстокожую соседку накрыло ощущением больного острова. Она заговорила в полголоса, осторожно и устало, словно рядом кто-то умирал.

– Вот же какая напасть… – сказала Ниа и растерянно посмотрела на Тави, приглашая разделить сосущую изнутри тревогу.

Тави кивнула. Она была всё ещё прибита этим неожиданным ощущением пустоты. Ниа топталась на месте, не решаясь ни подойти ближе, ни уйти. Она то ли хотела что-то попросить, то ли чего-то боялась. Наконец соседка, не выдержав зависшего молчания, жалобно произнесла:

– Тави, голубу…

Ниа осеклась, почувствовав неуместность столь привычной для неё изощрённой патоки в голосе:

– Я вот что… Хотела попросить. Не могли бы вы…

Остальное она произнесла так тихо и наклонив низко голову, что Тави не расслышала:

– Извините, Ниа, я не поняла.

Соседка подняла на неё просящие, жалкие глаза:

– Не могли бы сейчас зайти со мной в дом?

– В какой дом? – Тави услышала, но опять не поняла.