Привенчанная цесаревна. Анна Петровна

Головкин подивился. Мол, на что тебе, государь? Что в такой цидульке — одни дела семейные. Тут всё по мелочи расписать надобно, коли хочешь... Ещё не знает, чего хочу. Да и говорить ему до поры до времени не стану.

Головкин спросил: что на мысли имеешь, государь? От престола отстранить Алексея Петровича хочешь, не так ли? Положим, что на первых порах так. Вот и надобна, говорит, мотивация обширная, всеубеждающая. Чтобы и для государств европских и для народу российского понятна была.

Повернулся: напишешь, Гаврила Иванович? Врать не стал: не справлюсь, государь. Почём мне знать, о чём хочешь сказать, про что промолчать пожелаешь. Сам рассчитай, государь. Хоша кабинет-секретарю продиктуй. Твоё это дело — семейное. Им на веки вечные и останется.

Манифест Петра I о лишении старшего сына Алексея прав наследования престола всероссийского и о назначении наследником малолетнего своего сына Петра, от 3 февраля 1718 года.

«Божиею милостию мы, Пётр Первый, царь и Самодержец Всероссийский и протчая и пр. и пр., объявляем духовного, военного, и гражданского и всех протчих чинов людем всероссийского народа, нашим верным подданным.

   1. Мы уповаем, что болшой части из верных подданных наших, а особливо тем, которые в резиденциях наших и в службе обретаютца, ведомо, с каким прилежанием и попечение мы сына своего перворождённого, Алексея воспитать тщились. И от тово от детских ево лет учителей не токмо русского, но и чюжестранных языков придали и повелели его оным обучать, дабы не токмо в страхе божием, и в православной нашей вере греческого исповедания был возращён, не для лутчаго знания воинских и политических или гражданских дел и иностранных государств состояния и обхождения обучен был и иных языков, чтоб читанием на оных гисторий и всяких наук воинских и гражданских; достойному правителю государства принадлежащих, мог быть достойной наследник нашего всероссийского престола.

   2. Но то наше всё вышеписанное старание о воспитании и обучении помянутого сына нашего видели мы вотще быти, ибо он всегда вне прямого послушания нам был и ни о чём, что довлеет доброму наследнику, не внимал, ни обучался и учителей своих от нас представленных, не слушал, и обхождение имел с такими непотребными людьми, от которых всякого худа, а не к ползе своей научитися мог. И хотя мы его многократно ласкою и сердцем, а иногда и наказанием отеческим к тому приводили, и для того и во многие компании воинские с собою брали, дабы обучить воинскому делу, яко первому из мирских дел, для обороны своего отечества, а от жестоких боев ево всегда удаляли, проча наследства ради, хотя во оных и своей особы не щадили; також иногда и в Москве оставляли, вруча ему некоторые в государстве управления, для предбудущего обучения; а потом и в чюжие края посылали, чая, что он, видя так регулярные государства, поревнует и склонится к добру и трудолюбию.