Приверженная

— Знаешь, что, Шакалов! Меня не интересует те, кто на тебя работают. Напрочь! Только та женщина, которая идеально подобрала тебе галстук под свое платье. Та женщина, которая учит тебя варить овсянку. И та, к кому ты бежишь, когда тебе плохо! — я чувствовал, как дыхание в легких кончается, и я жадно хватала кислород после каждого предложения. Щеки покраснели, адреналин ударил в кровь, а мое бурное жестикулировали наверняка поставило Кирилла в тупик. Но я еще сказала не все… Язык мой — враг мой. — Но больше всего меня волнует то, как эта Виктория влияет на меня. Меня бесит, что от одного ее имени меня бросает в дрожь. Бесит, что ты обращаешься к ней, а не ко мне… И если ты на самом деле спишь с ней… Это конец, Кирилл. Никакого диалога и быть не может.

— Черничка… — выдохнул он так низко, терпко, с придыханием, что я в одно мгновение я ощутила себя очень пьяной. Черный взгляд на мгновение стал таким темным, что ноги перестали держать и я слегка пошатнулась.

Странное чувство. Словно в один момент моя орбита поменяла курс и ориентацию. Я буквально заблудилась в своих ощущениях, впервые отключая мог и позволяя произойти чему-бы то ни было.

Шакалов сделал медленный и осторожный шаг вперед, словно проверяя мою реакцию, но я не перестала плакать. В моей голове словно заведенная пластина вертелось: «Это конец. Конец!»

— Я бы не смог спать с Викой. — прошептал он, делая еще несколько шагов навстречу. Теперь я могу ощущать его ару, чувствовать терпкий запах духов и даже жар тела. Он был так близко, что вытяни я руку, коснулась бы груди.

— Почему же? — вытерев слезы, я шмыгнула носом и повторила его же тоном: — «Она молода и красива». В чем же проблема? Не нравятся рыженькие?

— Не в этом дело, — отмахнулся он, в одно мгновение оказываясь рядом. Теперь приходилось поднимать голову, чтобы заглянуть в его глаза. — С того момента, как я с тобой, я просто не могу воспринимать других.

— Это не правда… Не может быть правдой! — замотав головой, я словно ребенок снова захныкала. Теплая рука Шакалова оказалась у меня на спине, буквально подпитывая энергией. — Но ты хотел развода! Так стараешься поскорее оформить бумаги!

— Черничка… Развод — дело часа. Если бы я на самом деле хотел или видел, что этого хочешь ты — он бы давно уже состоялся. — мужчина резко выдохнул и слегка наклонился, чтобы теперь его нос касался моего. От этого соприкосновение тело словно ударило током, окончательно обезоруживая. — Я могу сделать все для тебя, чтобы ты смогла простить. Даже отпустить, если захочешь. Но это… Это не жертва. Я не сплю с кем-то не потому что боюсь последствий, а потому что мне противно даже думать о другой в таком смысле.

— Знаешь, — усмехнувшись, я прикрыла глаза и замерла, считая до десяти. Нужно было прийти в себя, вернуть здравое мышление и сказать что-то внятное, но пока вырвался только смешок. Я ощутила теплые руки у меня на щеках, и не сдержавшись, резко выдохнула: — Кажется, я схожу с ума. Мне совершенно точно не стоит чувствовать то, что я чувствую. Думаю, это все дети… Твоих генов сейчас во мне больше, так что…

Не знаю, как это произошло. Как вспышка, гром, ядерный взрыв… Но в один момент губы Шакалова накрыли мои, осторожно, с опаской и так нежно, будто боясь навредить тонким лепесткам.

И, о, боги, я не пыталась ему противостоять! Шакалов не изменял мне, и я доверилась ему. Просто расслабилась и позволила случится тому, чему не миновать. Он осторожно погладил мои губы языком, а затем раздвинул их, вызывая как-то странный стон. Я провела руками по его пиджаку и до побеления костяшек сжала лацканы, когда его поцелуй углубился, стал таким диким, ненасытным и до головокружения жадным.

Он словно пил меня, как последний глоток воды на земле, наслаждаясь каждой каплей. Поедал деликатес, смакуя или получил награду, которую всегда жаждал. В его руках я ощущала себя желанной, защищенной и окруженной любовью. И на какое-то мгновение, лишь на миг, мне показалось, что нет над нами прошлого, груза проблем и тонны противоречий.

Есть только, ОН и Я. Наши губы, руки и прикосновения.

— О, простите, что так долго! Дом просто невыносимо большой. Донести чай на третий этаж — испытание. — чисто символически постучавшись, в комнату, словно фурия, с подносом внеслась Тамара Геннадьевна. Балансируя с подносом чая и всяких пряных вкусностей, она едва не уронила все на пол, увидев нас с Шакаловым посреди комнаты.

Слава богу, Кирилл был ловким и успел поймать его чуть ли не на лету. Это дало мне возможность выскользнуть из его объятий и отойти в сторону.

Со звоном сервиза и голосом домоправительница ко мне словно вернулась реальность. Стыд, жалость, злость, смущение, растерянность — сотни противоречивых эмоций ударили по голове, заставляя быстрым шагом направится прочь из комнаты. Хотелось прятаться под кроватью, провалится сквозь землю, закрыться в спальне от проблем. Но я точно знала, что где-то за спиной шел Шакалов. Точно знала, что сама переступила черту, которую так долго вырисовывала.

Кирилл Шакалов