Привет, Америка!

Какой бы ни была его миссия, исследовательское судно покинуло берега Америки и больше его не видели. Тем не менее, Анна и Макнэр согласились с Уэйном в том, что их восстановленное американское гражданство может и не удовлетворить глав экспедиций, которые сюда прибудут. Но президент уже потерял интерес к разговору – в последнее время Уэйн подозревал, что надоедает Мэнсону своим энтузиазмом. В серовато-синем костюме и с ингалятором в руке, похожим на волшебную палочку, Мэнсон откинулся на стуле и начал вспоминать про Омаху и Стратегическое авиакомандование, про бомбардировщики с водородными бомбами, без конца патрулировавшие воздушное пространство над Америкой в 1970-х, болтал про «Крепость США» и опасности микробов. Видимо, он представлял, как полчища зараженных иммигрантов из Европы наполняют восточное побережье и, продвигаясь по три километра в день, несут бешенство, полиомиелит, менингит и рак в сторону Скалистых гор.

Слушая бесконечный монолог, Уэйн едва не разочаровался в президенте. Мэнсон совершенно не понимал, что вскоре ему придется иметь дело с внешним миром, что в королевство Хьюза однажды вторгнутся незваные гости – любопытные, как бродячие жирафы и олени, которых не так-то легко прогнать. Порой Мэнсон вел себя, как ребенок, а с тревогой справлялся с помощью азартных игр. Почти каждый вечер после возвращения с ядерных полигонов на севере Невады он спешил в игровые залы и отели Лас-Вегаса, взяв с собой Анну и Макнэра. На нескольких лимузинах они ехали из «Золотого самородка» в «Подкову», из «Фримонта» в «Госпожу удачу». Мэнсон в облегающем черном смокинге и с горстью серебряных долларов в руке внимательно наблюдал за крутящимся колесом рулетки, как будто хотел увидеть в мелькающих цифрах свое будущее. Мнимой задачей Уэйна, как вице-президента, было следить за тем, чтобы поток серебряных долларов из сейфов местных банков не иссякал. На самом же деле он устраивал так, чтобы благодаря махинациям Макнэра президент больше выигрывал, чем проигрывал.

Интересно, что Мэнсон любил ставить на зеро, а подтасовать эту комбинацию из-под стола крупье было проще всего. Президент, похоже, все замечал, но продолжал улыбаться Уэйну вкрадчивой улыбкой, пока остальные радостно кричали, а монеты текли серебряной рекой.

Они были готовы на что угодно, лишь бы взбодрить Мэнсона, хотя Макнэра беспокоило и его чудаковатое поведение, и зацикленность на ракетах «Минетмен», что пылились среди джунглей в нескольких километрах от Лас-Вегаса.

– Я понимаю, что нам придется спалить города, пораженные эпидемией, – признался Макнэр Уэйну после собрания. – А еще нам придется защищать себя, но только от подонков из центральной части Штатов, а не от всего остального мира. Эти ракеты могут долететь до Берлина и Москвы за двадцать минут. Анна волнуется. Может, поговоришь со стариком, Уэйн? Он тебя послушает.

Уэйн сомневался.

– Надо сделать вид, что у нас полно запасов ядерного оружия, – не спешил он с решением. – Все лишь напоказ, как у собаки, которая лает, но не кусает…

Ситуация, тем не менее, пугала, и Уэйну все чаще требовалось взмыть в небо, чтобы подумать. Вглядываясь в искрящийся воздух, молодой человек направил «Госсамер Альбатрос» к «Дезерт Инн», аккуратно обходя торчащие с крыши гостиницы антенны. Он пристрастился к полетам на планере: это не только помогало при ноющей головной боли, но и позволяло свободно следить за происходящим на земле. Никто из мексиканцев, гонявших на «линкольнах» и «кадиллаках», даже не смотрел в небо, а управлять древним аппаратом было на удивление легко. В двадцатом веке пилоты с трудом могли удерживать «Госсамер Альбатрос» в воздухе в течение нескольких минут, Уэйн же парил часами. Как иронично подметил Макнэр перед тем, как провезти планер по бульвару Лас-Вегас, прицепив к своему «роллсу»: «За сотню лет после окончания автомобильной эпохи человек разумный получил более крепкие ноги и легкие – наши предки были просто задыхающимися паралитиками».

Уверенно крутя педали, Уэйн взмыл высоко в небо, как Икар, только с еще более легко воспламеняемыми крыльями. Надо быть осторожнее, ведь он совсем недалеко от администрации президента. Уэйн стал снижаться к озеру, на месте которого однажды располагалось поле для гольфа, где играли члены клуба «Дезерт Инн». Анна ехала вдоль берега на бодреньком красном «мустанге», ее ждала работа на плотине Гувера и атомной электростанции. Уэйн приспустил крылья, и Анна радостно помахала ему. Миниатюрные шасси «Госсамера Альбатроса» коснулись темной поверхности озера, подняв яркие брызги белой пены. Анна с улыбкой посигналила и помчала дальше вдоль сверкающих улиц.

Уэйн поднажал и с довольным видом снова поднялся ввысь. Ему нравился этот легкий флирт с Анной, эти замысловатые ухаживания окрыленного мужчины за мчащей в автомобиле женщиной. На земле он чувствовал себя грубым и неуклюжим. По вечерам Уэйн кружил над ее отелем. Понимала ли Анна, что однажды может стать первой леди?