Привет, Джули!

А потом мы с мамой пошли домой. Я была в смятении. Мне даже не удалось поиграть с Брайсом! Я знала только, что у него сверкающие голубые глаза, что у него есть сестра, которой нельзя доверять, и что он почти поцеловал меня.

Заснула я в ту ночь с мыслями о почти случившемся поцелуе. А на что вообще похож поцелуй? Интуитивно я догадывалась, что он совсем не похож на те, что я получала перед сном от мамы и папы.

Когда я вспоминаю второй класс, мне хочется верить, что я так стремилась получить этот поцелуй скорее из научного любопытства. Но если быть до конца откровенной, псе дело, скорее всего, было в его голубых глазах. Во втором и третьем классах я постоянно следовала за ним, садилась рядом, хотела ни на минуту не разлучаться с ним. Я ничего не могла с собой поделать.

К четвертому классу я научилась контролировать спои чувства. От мыслей о нем и взгляда на него мое сердце замирало, но мои ноги больше не следовали за ним. Я просто наблюдала, думала и мечтала.

А потом в пятом классе на моем пути возникла Шелли Сталле. Шелли Сталле — зануда. А еще она жуткая сплетница и вполне способна воткнуть тебе нож в спину. Странно, что кто-то может быть отвратительным для одного человека и невероятно привлекательным для другого. Мы уже в средней школе, и сейчас она настоящая королева сцены, но даже в начальной школе она могла изобразить все что угодно. Особенно здорово это проявлялось на физкультуре. Я ни разу не видела, чтобы Шелли бегала или делала какие-то сложные упражнения. Вместо этого она разыгрывала целый спектакль, убеждая учителя, что непременно умрет, если он заставит ее подтягиваться.

И это срабатывало. Каждый год! Она всегда получала полное освобождение от всего, что требовало хоть малейшего напряжения мышц. Она даже никогда не ставила свой стул на парту в конце учебного дня. Единственными мышцами в ее организме, работавшими без остановки, были те, что помогают говорить. Она могла бы выиграть Олимпиаду по болтовне.

Но меня бесило не ее освобождение от физкультуры — кому в команде нужна такая? Меня бесило то, что дело было не в астме, слабых ногах и прочем. Все дело было в ее волосах. Они были невероятно густыми и длинными, и Шелли сооружала из них немыслимые прически. А когда она распускала волосы, возникало ощущение, что ее накрывает сверкающее кудрявое одеяло, и снаружи оставался нос.

Я старалась не обращать на Шелли Сталле никакого внимания, что отлично у меня получалось до середины пятого класса, когда я увидела... Они с Брайсом держались за руки.

С моим Брайсом. Тем самым, который так смутился, взяв меня за руку за несколько дней до второго класса. Тем самым стеснительным парнем, который до сих пор не решается сказать мне больше пары слов.

Тем самым, кто по-прежнему должен мне мой первый поцелуй.

Как могла Шелли вложить свою руку в его? Эта лохматая принцесска не имеет на это никакого нрава!

Брайс время от времени оглядывался, когда они ходили вместе, и смотрел на меня. Сперва я подумала, что это он так извиняется. Но потом на меня снизошло озарение — он просит о помощи. Ну конечно же! Шелли же такая милая и красивая, что ее просто нельзя бросить. Представляю, как Брайс страдал! Нет, парень просто не в состоянии красиво расстаться с девушкой. Это работа для другой девушки.

И я не колебалась ни секунды. Подошла к ним и дернула ее за руку. Брайс сбежал сразу, как только получил свободу, а вот Шелли не двинулась с места. О, не-е-ет… Она подошла ко мне вплотную, ткнула в меня пальцем и заявила, что Брайс принадлежит ей, и отпускать его она не намерена.

Как мило.

Я так хотела, чтобы появился кто-нибудь из учителей и увидел настоящую Шелли Сталле, но когда они все же появились, было слишком поздно. Это была настоящая драка, победу в которой одержала я.

Кончилось тем, что Шелли пораньше отпустили домой с жутким бедламом на голове, а мне пришлось объяснять все директрисе. Миссис Шульц была из тех женщин, которые считают хороший пинок порой просто необходимым, но она все же посоветовала мне позволить людям решать свои проблемы самостоятельно, хотя и оценила тот факт, что я сумела сдержать себя и не причинить Шелли серьезного вреда.

Уже на следующий день Шелли вернулась в школу с пластырем на лбу и, конечно же, принялась распускать обо мне всякие сплетни, но я не обращала на это никакого внимания. Факты говорили сами за себя. Зато до конца года Брайс и близко к ней не подходил.

Не сказать, что после этого Брайс стал держать за руку меня, но он определенно стал дружелюбнее по отношению ко мне. Особенно в шестом классе, когда мистер Мертинс усадил нас рядом.

Сидеть рядом с Брайсом было так здорово. Он был таким милым. Он каждое утро говорил мне «Привет, Джули», а иногда я даже замечала, как он смотрит на меня. Он всегда краснел и утыкался в свою тетрадь, а я не могла сдержать улыбки. Какой же он стеснительный. И какой милый!