Привет эпохе

Подул ветер перестроченных перемен. И хотя цензуру никто не отменил, у нас в газете появились по-настоящему острые материалы. На смену Николаю Федоровичу Тимофееву, ушедшему на пенсию, пришел другой редактор, по фамилии Неклесса. Первым делом он собрал весь коллектив и прочитал нам стишок о себе: «Я Неклесса – сторонник прогресса». Сторонник прогресса принимал только коллегиальные решения. Так однажды коллектив решил, что меня нужно выбрать председателем профкома редакции. Я об этом узнал, когда меня хитростью, я в этот момент какую-то важную тему копал, заманили на профсоюзное собрание. После собрания я дома посмотрел на себя придирчиво в зеркало и фальшиво пропел: «Я бы мог быть лихим гайдуком, мог шахтером, танкистом, чекистом, но меня выбирают в местком. Не куда-нибудь, а в местком, потому что характер говнистый». Решив, что характер менять не стану, уснул сном праведника. Председателем профкома я, надо полагать, был никудышним – постоянно торчал в командировках и даже, вернувшись однажды домой, с удивлением обнаружил, что доченька моя уже ходит. А ведь когда уезжал, точно помню, ползала еще. Но хоть одно удовлетворение мне и мои коллегам эта должность принесла.

В творческих кругах Ташкента был печально известен некий Илья Леин. Выпускник журфака, он ни дня в газете не работал. Еще со студенческой поры про Илюшу доподлинно было только одно – стукач. Это свое качество он и сделал основной специальностью. Был он омерзителен до такой степени, что даже жениться не смог.

Как-то повели Илюшу свататься в один дом. Там произрастала дочка, чей отец был по национальности узбеком, а мать еврейкой. Узбеки девочку чурались за еврейскую маму, а евреи не рассматривали ее в качестве невесты из-за отца-узбека. Пришел Илюша. Сели ужинать, пили чай. Потом папа-узбек вывел свата в другую комнату и прошипел:

– Я что, свою дочь на помойке нашел. Забери этава гадина отсюда, пусть дочка всю жизнь со мной живет, чем такому отдам».

Так вот, по окончании университета, стали Илюшу некие невидимые, но весьма влиятельные силы устраивать на работу в различные творческие организации. Но конкретно только в те, где предполагалось снять начальника, а снимать было не за что. Илюша должен был нарыть компромат и в мерзком совеем искусстве весьма преуспел. Начальника снимали, Илюшу отправляли в другую организацию и все повторялось сначала. Так, наконец, он добрался до «творческой вершины» – главной газеты республики. Когда секретарь ЦК все еще существующей компартии привел его к нам за ручку, народ встал на дыбы. Мы открытым текстом заявили партийному боссу, что прекрасно осведомлены об истинном роде занятий товарища Леина. Но секретарь, без тени смущения, заявил, что с прошлым покончено и Илья Леонидович рекомендован нам только работать. И больше ничего. Не придя с нами к демократическому консенсусу, секретарь ЦК повелел главному редактору принять Илюшу в порядке партийной дисциплины.

Тогда из Леина взялись мы сами. Как известно, хуже дурака может быть только дурак с инициативой. Будучи профессионально абсолютно непригодным, но привыкшим свой нос совать повсюду, Леин без труда и затей схлопотал себе три выговора с занесением в трудовую книжку, после чего был уволен по соответствующей статье КЗОТа. Он подал на нас в суд, но суд решение администрации газеты оставил в силе.

На следующий после решения суда день Леин заявился в редакцию и сказал, что всем нам теперь хана. Он-де вчера вечером дозвонился по домашнему телефону до председателя ВЦСПС Геннадия Янаева Зная его способности, мы и не сомневались, что он не врет. И точно, уже на следующий день в редакцию пришла телеграмма на красном правительственном бланке. Будущий гэкачепист и несостоявшийся президент СССР, а пока еще председатель всемогущего ВЦСПС приказывал: «Председателю профкома газеты «Правда Востока» Якубову. Немедленно восстановить в занимаемой должности корреспондента Леина. Янаев». Поскольку телеграмма была адресована мне, то я, никому ее не показывая, отправился на почту и быстренько накатал ответ: «Председателю ВЦСПС Янаеву. Решение администрации и профкома «Правды Востока» об увольнении Леина утверждено народным судом Ленинского района Ташкента. Вопрос о восстановлении Леина в занимаемой должности может быть решен только по решению вышестоящей судебной инстанции. Председатель профкома Якубов». Шеф узнав о моей выходке, побледнел, тихонечко осел в кресло и прошептал еле слышно: «Ну, теперь тебе точно хана». Я с чувством продекламировал ему фразу из известной песни, которую острословы называли гимном алиментщика: «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз», про себя добавил для Янаева: «А вы ищите нас, девчата, по разным адресам и укатил в очередную командировку.

Но Янаеву было явно не до нас. Леин судился еще долго, но так ничего и не высудил, а что с ним сталось потом, я и понятия не имею.