Привет, это я (СИ)

Он со всей присущей сдержанностью принял новость о сыне лучшего друга, стараясь не думать о том, как хорошо бы его руки сомкнулись на лебединой шее Фэй. Бенджен был копией Забини и на секунду Малфой окунулся в детство, вспоминая шумные праздники в стенах Мэнора. Драко был готов помочь в воссоединении семьи и утвердительно кивал головой на любое, даже самое глупое предложение, но в эту секунду он не мог трезво думать ни о чём, кроме жмущейся к боку Грейнджер.

Они вместе. Великий Салазар, они наконец-то вместе, но почему-то теряют драгоценное время за глупой болтовней в этой маленькой гостиной. Малфой сгорал от нетерпения и даже собирался продемонстрировать своё великолепное умение вставать на одно колено и делать предложение, но ему не нужны были свидетели.

Когда усталость, наконец, стала брать своё, и гости заняли свои спальни на втором этаже, Малфой выпустил все свои желания наружу, едва не рыча от удовольствия.

Вот Грейнджер стоит на кухне и совершенно по-магловски моет кружки в раковине, явно нервничая, оставшись с ним наедине. Наложив заглушающее на весь первый этаж, Драко пробрался на кухню и встал позади Гермионы и, придерживая короткие волосы рукой, склонился над гладкой шеей, согревая кожу своим дыханием.

Она вздрогнула и с шумом втянула через нос воздух. Её руки замерли под потоком воды, сжимая в тонких пальцах белую кружку.

— Я люблю тебя, — тихий хриплый шёпот в её проколотое ухо, и кружка со звоном падает в раковину, едва не разбиваясь.

Малфой несколько тягучих секунд наслаждался её реакцией, благодаря судьбу за то, что Гермиона не может видеть его торжествующей улыбки.

— Драко… — её голос стал совсем низким и таким соблазняющим, что пришлось приложить дополнительные усилия, чтобы устоять на ногах и не взять её силой прямо здесь. Вода продолжала стучать об поверхность раковины, заглушая шум крови в ушах.

— Ты знаешь, у меня встаёт только от того, как ты произносишь моё имя, — он провёл ладонями по её плечам, двигаясь всё ниже и ниже, томными рывками пробираясь к кистям. Сантиметр за сантиметром, по голой коже, по каждому изгибу, раскалённым ножом по трепещущему желанию где-то у неё внутри. Драко нежно взял её правую руку в свою и завёл ей за спину, прижимая к своему бедру. — В прошлый раз ты сбежала и кое-то не закончила… — продолжал он шептать в маленькое ухо, чуть касаясь его губами и распаляя самого себя всё больше. — И я не собираюсь… м-м-м… больше тебя отпускать…

Совершенно точно, Гермиона тоже не собиралась никого отпускать.

Её пальцы сжались на его затвердевшем мужестве сквозь ткань пижамных штанов, и он зажмурился, стискивая зубы и оперевшись ладонями на края столешницы. Он никогда не мог держаться на ногах, когда она была так близко, и уж тем более не дружил со своим телом, беспрекословно подчиняющимся только её железной воле. Как жаль, что он не видел, как заливались чёрным желанием её глаза из-под полуприкрытых век…

Гермиона продолжала ласкать его через одежду, тихо постанывая от ощущения горячего и твёрдого в своей руке. После его признаний, уверенных и сносящих к чёрту голову, она была готова сделать с ним всё, что угодно, стоит только попросить.

Нет, её даже просить не нужно. Она сама. Да. Никто не отберёт его теперь, никто не посмеет забрать то, что целиком и полностью принадлежит Гермионе Грейнджер. Дрожащей рукой она схватила его за кисть и поднесла её к своему лицу, прижимая к губам красивые пальцы. Эти пальцы подарили ей такое наслаждение и такую боль ещё тогда в школе, что Гермиона чувствовала сумасшедшее желание дотронуться до них языком и узнать, какого они сейчас вкуса.

Наверняка, самого замечательного. С ним не могло быть по-другому. Он выворачивал ей внутренности один взмахом длинных ресниц, хитрыми улыбками на чётко очерченных губах и внимательным, колким взглядом, от которого хотелось спрятаться и в который хотелось провалиться с грохотом собственных костей одновременно.

Едва её губы раскрылись, впуская в жар своего рта желанную часть тела, он поддался бёдрами навстречу её руке, зажатой между их телами, и медленно обвёл дрожащими подушечками контур её губ, прежде чем сунуть два пальца между зубами и встретиться с влажным языком.

Это было лучшее, что она когда-либо пробовала. От языка по глотке, рёбрам, животу и до самых бёдер его вкус разлился густым сиропом, заменяя собой бурлящую в венах кровь.

Она раскрыла челюсть пошире, обрывисто дыша через рот и обрисовывая кончиком языка каждый сантиметр его кожи, иногда прикусывая пальцы от нетерпения. Гермиона хотела расцеловать всю его ладонь и вылизать каждую линию судьбы, расчерчивающую розовую кожу красивыми полосами, но могла только запрокидывать голову и глухо постанывать, торопливо двигая языком и глотая густую слюну. Он практически трахал её рот своей рукой, сильнее и сильнее толкаясь пахом и рыча на все лады от болезненного удовольствия.