Привет, грабли! Да, снова я

И не знаю, поехала бы я. Потому что имела право дуться. Если бы не два обстоятельства. Он пригласил Савочку, как звала его милейшая мадемуазель Одбер. И мне до чёртиков было интересно как тот будет выпутываться, отвечая на папины провокационные вопросы. И, что, наверное, для меня, прагматичной сволочи, было важнее: я хотела взять у отца машину. Не Порше кабриолет, что-нибудь поскромнее. Но она мне очень была нужна сегодня вечером.

Куда я хотела поехать?

Секрет.

Неужели молодой красивой женщине некуда вечером поехать?

Главное, было бы желание найти приключений на свою татушку пониже спины.

А где — всегда найдётся.

Интересно, и что это они там такое весёлое обсуждают? — оценила я Савочкин довольный вид. Мне совсем не нравилось, что они с отцом спелись и смеются. Пока я тут одна, как в попе дырочка.

И обсуждали они явно не графики роста продаж, или что там Савелий Распрекрасный ему анализирует. С его инквизиторским допросом, я, похоже сильно ошиблась, вопросов «храплю ли я по ночам» и «что именно изображено на той самой татушке», похоже не будет. Не учла я тот факт, что они уже знакомы. Даже больше — отец сам его нанял и, похоже, был от него без ума куда больше, чем я.

Я пыталась вспомнить: а когда отец мне рассказывал, что ждёт какого-то перспективного специалиста, способного вывести его компанию на новый уровень, как он уверенно заявил мне в яхт-клубе, и не смогла.

Странно. Но не было такого. Не могла я забыть.

На волне эмоций я приняла его слова на веру. Но то, как он запинался, когда его представлял, как опешил, как тянул паузы словно актёр, что забыл речь, тоже было странно.

Но куда страньше и чудесатее было то, что он таки зацепил меня, этот аналитик.

Что же в нём было такого, что меня к нему так тянет? — исподтишка рассматривала я его длинную шею, жёсткие, стоящие торчком волосы, подбородок, заросший негустой щетиной.

Я ж всё больше на всяких проходимцев ведусь, красивых, широкоплечих, мускулистых.

А у этого Савелия Демидова самая сексуальная часть тела — мозг.

Он был совершенно не в моём вкусе.

Скажу больше, он мне даже не нравился.

Я не люблю карие глаза. А его были, пусть цвета коробки от «Hennessy XO», но всё же карие. Ещё и глубоко посажены.

Я терпеть не могу римские профили и выдающиеся носы с горбинкой. А его был именно такой.

Ему не шла широкая улыбка. Она делала его совсем неинтересным, простила, дешевила, если так можно сказать, убавляла лет. И, наверное, он знал, поэтому почти всё время был серьёзен и лишь слегка загадочно улыбался. За исключением того, как искренне сейчас смеялся с отцом.

Но я смотрела на его аккуратно по-армейски подстриженные виски, на резкие скулы, морщинки на щеках, что оставляла эта полуулыбка, и у меня было странное чувство… что это надолго. Это что-то, что заставляло меня на него смотреть. Смотреть вместо того, чтобы облекать в слова то, что я вчера о нём узнала, делая набросок статьи.

Не знаю, буду ли я её публиковать, как-то нечестно это будет по отношению к нему, если без спроса. Но чёртов главный редактор требовала материал. И он у меня был. Поэтому я решила пока набросаю, а там может под шумок и разрешение у него выпрошу. А если он будет против — ну что-нибудь придумаю. Буду проталкивать материал про госпожу Климову и её злополучный изумруд.

В конце концов, статья про Савелия Демидова одна, а в эту топку надо что-то кидать каждый месяц. Так что изумруда им не избежать.

Нет, то, что они там смеются без меня, когда я сижу, словно наказанная, не порядок.

Недавно я прочитала статью об одном знаменитом архитекторе Фрэнке Ллойде Райте. И там была такая фраза, что он всегда со всеми ссорился, потому что ему нужны были враги, чтобы оправдывать свои ошибки и издержки темперамента.

Очень меня зацепила эта мысль.

Кажется, мне тоже были нужны, если не враги, то кто-то, на кого я могла бы обратить издержки своего темперамента. До того я злилась на Савочку. Теперь с Савушкой мы вроде как дружили, но зато я злилась на отца.

Но я имела право злиться. А он обещал, что мы поговорим.

Поэтому я решительно захлопнула ноутбук и подошла.

И то, чего не видела с дивана, сразу бросилось в глаза: даже несмотря на смех, отец выглядел утомлённым, измученным и абсолютно несчастным…

Глава 41

— Кажется, нам надо поговорить, — напомнила я. Невежливо и безапелляционно.

— Надо, — кивнул отец.

Сава понял это как намёк. И, поскольку парень он был хорошо воспитанный, тут же развернулся:

— Я пока посмотрю…

— Нет, — вцепилась я в него, не дав ни сбежать, куда бы он ни собрался, даже если он хотел осмотреть кафель над унитазом. Пусть терпит. И повернулась к отцу. — Говори при Саве. Он теперь член семьи.

— Вы тайно поженились? — усмехнулся отец. В каком бы подавленном настроении он ни был, он никогда не терял хватку.

— А ты был бы рад это услышать? — была я достойной дочерью своего отца.