Привет, Я Дырка! (СИ)

К тому моменту Дырка была уже полностью заворожена происходящим и не сразу узнала во втором корешке свою троюродную сестру по имени Лома Кэнди, тем более что та была после пластической операции: нижняя часть прежняя - авоська, а верхняя новая - модный чёрный чулок со стразом. Лома оглядела Дырку и сипло пролепетала:

- Что-то ты бледненькая, давай подкрашу.

И где-то полтора часа, пару раз забываясь, рисовала вокруг Дырки густой, ярко красный ипподром. Лома Кэнди была сеточкой и авангардной натурщицей. Она снова осмотрела Дырку и, наконец её признав, участливо спросила:

- Что-то потеряла, сестрёнка?

- Всё, - ответила Дырка судорогой. - Всё потеряла. Любимый платочек, любимый брелочек, все книжечки, домик, маму, друзей и затыкашечку моего Паклю!

Лома и Арматур со значением переглянулись, только Дырка этого, как обычно, не заметила. Вернулся довольный Синяк, позвякивая фантиками и шурша тарой: по два кулька Птичьего молока и Буревестника, пакет Ромашек и ассорти на закуску. Он слопал подряд несколько Ласточек и, осоловев, снова растекаясь по бочку Дырки, громко заявил:

- Это то, о чём я мечтал! Подруга рядом и сладенькое весь день.

Стали обсуждать за конфетами и под канонаду близкого боя, кто о чём мечтает. Дырка, конечно, о воссоединении с Паклей. Лома, настоящая звёздочка, жаждала только одного - убраться из этих мест, как можно дальше и быстрее. А Арматур мечтал о кранике:

- Ну а чего... если я ввинчу краник, тогда помоюсь, а мытый устроюсь на бензоколоночку и лет этак через двадцать смогу её выкупить.

- Отправляйтесь в хозяйство мамы Плотти! - расчувствовавшись, призвала Дырка. - Там всё пригождается!

Но точную дорогу указать не смогла, не помнила.

- Мы и здесь на ней стоим, - добавила она бесполезной подробности. И неуверенно вокруг себя почву погладила.

Уже не чувствовала Дырка, что мама Плотти рядом.

А как Дырка гладила. Мнение с улицы, Банка Вакуумная, массажитка, 46 лет:

Она нежно выдавалась. Легко приминала. Изливала жар. Она - отверстия бисеренок. Капелька дождя, вошедшая в бурлящую реку. Её прикосновения не забыть никогда. Я точно знаю, что под конец в ней оставалось ещё очень много нежности и деликатности. Я сама такая.

Пока болтали, Арматур набил на Дырке татуировку. Немножко солнышка и сердечко, а внутри него буковки "ПЯД". Разомлевший Синяк смотрел на свою подругу влюблённым, мутным взглядом, клевал хоботком и снова смотрел.

- Как говоришь, зовут твоего затыкашечку? - спросила вдруг Лома Кэнди. - Пакля? А я ведь знаю одного. Тут совсем рядом. Пойдём покажу.

Из последней наивности потянулась Дырка за надеждой, уже не ровный кружочек, а трагическая щель. Синяк мог её остановить, но спал беспробудно, хоть ходи по нему, частично даже рассосался.

Лома повела Дырку в тёмный, скользкий проулок, пропустила её вперёд себя. Один шажочек, и Дырка провалилась в дыру. Это была ловушка.

В городе на краю войны, только детям незаметно, по всем углам расклеены плакаты, никаким ветрам неподвластные. На плакатах написано: "Особо опасный военный преступник. Взять живым. Вознаграждение - много нулей".

И фото Дырки. Весьма, кстати, неудачное.

(В следующей серии: Все, оказывается, всегда были на краю Дырки.)

Эпизод 9: Нашёлся.

Очнулась Дырка в клетке.

И первое, что увидела - Пакля! Живой! Так близко!

Хотела потянуться к нему, но что-то удержало, пыталась позвать, но почему-то не смогла. Пригляделась, с кем это Пакля? А рядом с ним стояла Война.

Красивая. Высокая. Белая-пребелая. Вся в ткани роскошные завёрнута. Но без излишеств, всё строго. На голове корона из бриллиантов в три яруса, на каждом пальце по накладному снаряду. "Ах как я горяча, как горяча", - восхищалась сама собой Война. "Ах как она горяча, как горяча", - подтверждало всё вокруг. На Дырку Война не смотрела, но как будто дразнила её: плечом поведёт - выбоины, каблучком цокнет - мириады следов шрапнели, зевнёт скромно в ладошку - от фугаски воронка. Хороша! И Пакля Дырку не видел. От Войны глаз влюблённых оторвать не мог.

Не умыкнули. Сам ушёл.

И немудрено, что Войну выбрал, а не Дырку, порядком подрастянувшуюся. Дырка в камере грязная сидела, синюшная, вся в следах одиночества и выделений, да ещё и бывалая теперь. Не чета Войне-чистюле, будто на парадной картине нарисованной.

Пакля тоже изменился: заметно обуглился, коротко стрижен, заматерел.

Позвать его Дырка не могла, не могла пошевелиться, потому что держали крюки, и установленные внутрь её металлические распорки не давали закрыться. По приказу Войны. Хотела лично удостовериться, что такого в Дырке, что там верный ей солдатик нашёл. Стоявший по другую руку от Войны 1-й Советник Таков Порядок, с усталыми, близко посаженными глазками, объяснил Дырке, читая с листа, охрипшим от частого повторения голосом:

- Таков порядок.