Привет! Я вернулся

Я бью его по рукам, по плечам, по груди. Колочу сжатыми до боли кулаками по чему попало. Ему прилетает и по голове, и по лицу. Я просто не могу остановиться!

— Я ненавижу тебя! — повторяю я. — Ты даже не представляешь, как я тебя ненавижу!

Кажется, это истерика. Я исступленно луплю Матвея, а по моим щекам катятся слезы.

Я думала, что давно их выплакала. Я думала, что забыла этого мужчину. Я была уверена, что все отболело и мне плевать на него…

Так и есть! Мне плевать.

Это просто… Прошлое. Оно внезапно накрыло меня с головой. И я ничего не могу с этим поделать. Не могу остановиться…

— Тихо, тихо.

Матвей обнимает меня. Гладит по спине. По волосам. Прижимает к себе. Как раньше. И я не сопротивляюсь. У меня нет сил на сопротивление.

Я всхлипываю у него на груди. Мне больно. Но есть в этом и какая-то сладость…

Когда-то в его объятиях я чувствовала себя счастливой.

С Матвеем я впервые в жизни ощутила, как это — быть с настоящим мужчиной. Который берет на себя все твои проблемы, снисходителен к твоим слабостям, готов выполнить любую твою прихоть. Который смотрит на тебя с нескрываемым восхищением, как на богиню. А ночью проявляет свою любовь с невероятной мощью…

В его объятиях уютно и безопасно, как в коконе. Его сильные руки дарят чувство защищенности… Но это ложное чувство! Он меня обманул пять лет назад.

Это все было обманом.

Я была счастлива, когда он появился в моей жизни. И мне было так больно, когда он исчез!

А сейчас он снова… Как он может вообще? Как я могу?! Прижиматься к его груди, позволять гладить меня по волосам… Я совсем рехнулась!

Я отталкиваю Матвея. На этот раз у меня хватает сил. Говорю:

— Уходи. Пожалуйста.

И он уходит. Выходит из кабинета, осторожно закрывая за собой дверь.

Я бросаюсь к раковине. Умываюсь холодной водой. Смотрю на свои опухшие глаза и покрасневший нос.

Ужас!

Это полный провал!

Как я могла так опозориться? Разрыдаться на груди у того, кого ненавижу! С кем должна быть холодной и неприступной.

Я снова оказалась не готова к встрече с ним. Он застал меня врасплох.

Опять…

Я иду к столу и нахожу карточку Матвея среди других карточек, принесенных мне медсестрой. Если бы я просмотрела их раньше, я была бы готова к встрече…

Так. Курс восстановительной терапии. Две недели… Он собирается пробыть тут целую вечность!

Собирался. Надеюсь, теперь передумал. Может, моя несдержанность к лучшему. Матвей приехал развлечься. А я его напугала своими рыданиями. Плачущая истеричная женщина — явно не то, что ему нужно.

Он уже сбежал…

Дверь снова открывается. Я вздрагиваю. Бросаю быстрый взгляд в зеркало. Выгляжу я так себе…

Это опять Матвей.

Вернулся, держит в руке пластиковый стакан с водой. Видно, сгонял к кулеру. Заботливый какой…

— Что вам нужно, пациент Иванов? — холодно спрашиваю я. — Я отказываюсь заниматься вашим лечением.

— Ты плакала, — говорит он.

И идет ко мне.

Я не собираюсь отступать. Я буду вести себя так, как должна была с самого начала — холодно и отстраненно.

— Да, — спокойно отвечаю я. — Это была истерика.

— Но почему…

— Потому! Хочу и истерю. Люблю, знаешь ли, устроить истерику в понедельник после обеда. Заряжаюсь энергией на предстоящую неделю.

Матвей растерянно таращится на меня.

— Настя…

Да, я несу откровенную дичь. Но делаю это уверенно. Беру пример с него. Наглость — второе счастье!

— А что это тут у тебя? Ты мне водички принес? Как мило!

Я беру стакан с водой из его руки и… опрокидываю ему на голову.

Матвей еще более растерянно хлопает глазами. Просто стоит столбом, и капли воды стекают по его лицу на рубашку.

— Если тебе действительно нужен курс восстановления, тобой займутся мои коллеги. Я поговорю с главврачом. А ты забудь дорогу в мой кабинет!

32

Настя

Выпроводив Матвея, я прямиком пошла к нашему главврачу.

С порога выпалила:

— Перенаправьте, пожалуйста, пациента Иванова к другому специалисту!

И, только увидев высоко поднятые брови Пал Степаныча, поняла, что погорячилась. Незачем вываливать на всеобщее обозрение свои проблемы…

Отправляясь к начальству, я была вся на эмоциях, головой не думала. А надо было подумать!

— Что случилось? — спокойно спросил наш бессменный главврач.

— Ничего, то есть… Я не могу с ним работать!

— Насколько я помню, в прошлый раз именно ты, Настенька, вела Иванова.

— Да…

— И он был чрезвычайно доволен! Заходил ко мне перед отъездом, очень тебя хвалил. И даже сделал щедрый взнос в наш фонд помощи детям.

— Да?

Про взнос я не знала. Матвей мне не сказал. Но это ничего не меняет!

— Так в чем проблема? — снова спросил Пал Степаныч, поправив очки на переносице.

— Я не могу с ним работать.

— Он грубит? Пристает к тебе? Ведет себя неподобающе?

— Нет, просто… Я просто не хочу!

— Настя, я тебя не узнаю. Что за детские капризы? Ты всегда была надежным дисциплинированным сотрудником!

— Да, всегда была. И после стольких лет безупречной работы… Пал Степаныч… Могу я позволить себе всего один каприз?

— Прости, дорогая, но нет. Не в этот раз.

— Но почему?

Я, действительно, чувствовала себя обиженным ребенком. Понимала, что веду себя крайне непрофессионально. И глупо. Но что еще мне оставалось делать?