Привет, красотка!

— К твоему сведению, я уже была толстой, когда Уоррен на мне женился. Кстати, женщина, с которой он встречается сейчас, еще толще меня, — добавила Руби, хотя понятия не имела, как выглядит нынешняя подружка Уоррена.

— Не расстраивайся, дорогая, — произнесла Дорис мягким голосом, каким имела обыкновение говорить обо всем, от прогноза погоды до смерти мужа. — Я желаю тебе только добра и мечтаю видеть тебя счастливой.

— Я счастлива, — солгала Руби. — И буду еще счастливее, когда мать бросит изводить меня по поводу лишних килограммов.

Сколько Руби себя помнила, Дорис носилась с идеей заставить ее придерживаться диеты. Маленькой Руби предлагалось все — от вылазок в Буш гарденс до лишнего хода в настольных играх «Паркер бразерс», только бы она похудела. Иногда взятки срабатывали: Руби сбрасывала десять фунтов и получала новую игрушку или мини-телевизор, но через несколько недель вновь набирала вес.

Будь воля Дорис, в доме не было бы ни крошки печенья, ни одной конфеты и прочей калорийной дряни, но Джек не собирался отказываться от любимых картофельных чипсов или замороженной пиццы. Принося из магазина батончики «Твинкис» или мороженое, Дорис обязательно напоминала, что это еда для папы. Заставая Руби за поеданием лакомств, Дорис выговаривала дочери и убирала сласти подальше. «Разве ты не хочешь вырасти красивой, детка? Этого не произойдет, если ты будешь объедаться «читос», запомни!»

Через какое-то время Руби научилась виртуозно похищать шоколадки и печенье, прятать их и потихоньку съедать, когда никто не видит. Она передвигала батончики «Твинкис» или «Хо-хо» в коробке так, чтобы не было заметно, что несколько штук исчезло. Вскоре Руби усвоила, что лучше брать понемногу из разных банок и пакетов — меньше шансов, что заметят. Став старше, Руби пекла пироги при открытых окнах, чтобы по возвращении с работы мать ничего не учуяла. Вынув из духовки большой воздушный желтый пирог с клубничной глазурью, Руби тщательно мыла за собой кухню и прятала выпечку в своем шкафу, понемногу отъедая от произведения, пока не оставались одни крошки. Запасы еды были всюду: под кроватью, в шкафу под одеждой, за книгами на полках. За обедом Руби съедала немного, и Дорис хвалила дочь за силу воли. Вернувшись в спальню, девочка сооружала сандвич из хлеба, заранее взятого с кухни, масла и джема из маленьких контейнеров, которые таскала со стола в кафе, когда родителям случалось отвернуться.

Сейчас, сидя в «Международном доме блинов», Руби почти не замечала колкостей матери — она привыкла игнорировать замечания насчет диеты. Руби бесили бесцеремонные попытки Дорис заставить ее похудеть и проповеди на тему «Стройность — синоним счастья». Дорис искренне хотела видеть дочь счастливой и не верила, что толстые девушки тоже могут быть довольны жизнью. Вслух Руби не признала бы, что в словах матери есть рациональное зерно, но во многом Дорис была права. Пусть Камрин Мэнхейм твердит, что красивой женщины должно быть много; всем отлично известно, что она мечтает стать похожей на одну из стройных актрис, с которыми играла в «Практике». Другая мать опустила бы руки, позволила дочери кушать все подряд и перестала бы забивать себе голову чужими проблемами, но Дорис не сдавалась. После рождения Руби прошло тридцать два года, а у Дорис все еще находились силы при каждом удобном случае шпынять дочь из-за лишнего веса.

Ванда Джонсон

— А в бедрах не полнит? — спросила Ванду женщина средних лет, разглядывая свое отражение в тройном зеркале.

— В этом сезоне в моде крупные ягодицы. Покупательницы каждый день спрашивают штаны со специальными вставками.

— О Боже, так у меня в них толстая задница?

— Нет-нет, джинсы сидят прекрасно. Вообще-то вы в них очень стройная.

— Вы уверены? Они мне тесноваты.

Ну, такое бывает, если пытаешься втиснуть задницу четырнадцатого размера в пару джинсов номер двенадцать…

— Совершенно уверена. У нас в продаже есть свитер, который к ним отлично подойдет. Принести вам померить?

— О нет, сегодня я возьму только джинсы, — отозвалась женщина, отступая назад в примерочную, стягивая обновку и вручая ее Ванде, которая отнесла джинсы на кассу. Одевшись и оставив две пары джинсов валяться на иолу примерочной скомканной грудой (Ванда подберет — куда денется), покупательница подошла к прилавку и протянула дисконтную карту «Сакса».

— С вас сто тринадцать долларов, — сказала Ванда, опуская джинсы в небольшой пакет.

Выписав чек, женщина вручила его продавщице, смерив ее взглядом с головы до ног.

— Знаете что? — вдруг сказала она. — Попробуйте заняться демонстрацией моды для полных. Вы очень красивы.

— Спасибо, — ответила Ванда. — Вообще-то я модель, участвую в показах мод «Сакса» и остальных бутиков района.