Привет, офисный планктон!

А насчёт вечернего трансфера домой Воронова тоже схитрила. Водительских прав она не имела и потому пользовалась общественным транспортом. Но добираться на общественном транспорте после одиннадцати вечера – удовольствие сомнительное. Тогда она, пользуясь своей наглостью и безотказностью Миши Миронова, а также тем фактом, что они работают в одном кабинете, уговорила его отвозить её каждый день домой, несмотря на то, что жили они в совершенно разных городах области.

Как ей это удалось, ума не приложу, но Миша стал безропотно исполнять роль личного водителя Вороновой, из-за чего стал возвращаться к себе домой лишь к середине ночи.

Отношения Миши с женой ещё больше испортились, а сын вообще перестал видеть отца. Но Михаил безропотно выполнял все приказания Вороновой в ущерб собственным интересам и интересам своей семьи.

Начали поговаривать, что у Вороновой с Мироновым роман, но я ни на секунду в это не верила. Да и Воронова была не в его вкусе – в этом я совершенно не сомневалась. Полагаю, что эта женщина просто манипулировала им, возможно, даже грозила увольнением, потому что ничем иным заставить Михаила плясать под свою дудку она просто не могла.

Глава 50 о мухах и людях

Я всегда удивлялась поведению мух. Вот влетит какая-нибудь из них в окно и потом не может найти выход обратно наружу. Она будет летать по всей квартире, биться о потолок и о стены, пролазить в самые узкие щели, но при этом так и не сможет увидеть распахнутого окна, находящегося прямо перед ней.

Так и люди. Вместо того чтобы войти в распахнутые двери, которые открывает перед ними судьба, они будут искать лазейки, оправдания и отговорки для того, чтобы поступать так, как им не нравится, и выполнять то, что причиняет им кучу неудобств и трудностей, лишь бы не делать того, что, казалось бы, является очевидным и единственно приемлемым выходом из сложившейся ситуации.

Вот и я весь последний год понимала, что так не может продолжаться дальше. Нужно уходить с этой работы, пока не поздно. Потому что если и дальше сидеть сиднем и ждать, пока ситуация разрешится сама собой, всё может закончиться очень и очень плохо. И первый, наиболее вероятный исход, который ожидает меня, это моя собственная смерть, потому что я чувствовала, что нахожусь на последнем издыхании. Нельзя издеваться над своим телом, нагружая его до бесконечности, и надеяться, что оно не подведёт. Подведёт. Я знаю это по собственному опыту и по опыту других. Как говорил один мой знакомый: «Сколько их, незаменимых, сейчас лежит на Митинском кладбище!».

И это – горькая правда. Смерть от инфаркта или инсульта – наиболее вероятная перспектива для меня. Но если вдруг каким-то чудом моё здоровье позволит мне отпахать на работе ещё несколько лет, то меня ждут тревоги почище этой, потому что если Воронова решила от меня избавиться, то она сделает это. И постарается уволить меня по отрицательной статье. И полбеды будет, если меня просто уволят за несоответствие занимаемой должности, испортив тем самым только мою трудовую биографию. Хуже будет, если меня подведут под статью Уголовного кодекса. Ведь тогда будет испорчена не только моя жизнь, но и жизнь моих детей. И что в таком случае их ожидает? А то, что им всю жизнь придётся указывать в своих анкетных данных о судимости своей матери, что перекроет им не только возможности профессионального роста, но и много других перспектив. А то, что мои опасения имеют под собой реальные основания, доказывали последние события. Воронова ни перед чем не остановится, чтобы навредить мне.

Когда человек один раз позволяет себе ради выгоды переступить через моральные принципы, то потом делать это ему гораздо проще. Ради того, чтобы получить руководящую должность в нашей Корпорации, Воронова поставила на карту всё: свою семью, супружескую верность и друзей. И неужели она сможет отказаться от своего тёпленького хлебного местечка ради того, чтобы какая-то Катя Мещерякова смогла однажды подсидеть её? Конечно же, нет! Я знала, что она в любой момент может бросить меня на амбразуру без малейших колебаний совести. И поэтому я не должна была позволить ей сделать это.

Я знала, кто именно крышует её, и могла бы найти управу на её любовника, используя более влиятельных людей. Будучи умнее и хитрее Вороновой, я смогла бы сама подставить её и выжить с насиженного места, используя грязные приёмы, которые с такой лёгкостью использует она. Но это означало бы одно: я должна была уподобиться ей. Стать такой же грязной и мерзкой стервой, не имеющей моральных принципов, вечно прячущейся за спину своего влиятельного любовника. Но только я – не такая. Я выше всех этих мелких тварей, которые ради денег готовы предать всё, что им было когда-то дорого.