Привет рогатому!

Карета мягко покатилась, небо стало чернее, подул холодный ветер и пошел снег. Таких природных катаклизмов я не видела давно. Веселясь от души, начала ловить снежинки, с опозданием заметив, что за мной с неприкрытым интересом наблюдает шарпей.

— Что? — он ухмыльнулся и переступил лапами. — Замерз? — Кивнул. — Если не будешь кусаться и скулить, иди ко мне, — я развела руки приглашая забраться на колени. Эта умильная псина, прищурив глазята, сделала шаг навстречу. Я продолжаю улыбаться, он сделал еще один шаг, продолжаю сидеть со все еще разведенными руками. Щенок склонил голову направо, затем налево, и вспрыгнул ко мне на колени.

— Эх, чудо мягкоскладчатое, — я беззаботно коснулась его шкурки. Шарпей вздрогнул и напрягся, на что, не меняя укоризненного тона, сообщила. — Расслабься ты и не будь недотрогой. Просто тебя поглажу, ведь мне можно, да?

На его морде появилось такое искреннее удивление, за затем чувство благодарности, что я не сразу отреагировала, когда щенок, лизнув меня в щеку, расстегнул плащик зубами и залез внутрь, чтобы прижаться мокрым тельцем.

— Атас. — Медленно сомкнула за ним плащик и обняла эту лапку. — Какой же ты маленький и замечательный.

* * *

Заложив руки за спину и стоя лицом к окну, он с болью взирал на то, что творил своими руками. Удержать рассвет, во что бы то ни стало до появления Гали несложно, если ты Повелитель подземных чертогов в ста тридцати мирах. Но… Какой правитель согласился бы уничтожить свой собственный народ ради встречи рассвета, прописанной в традиции свадебных обрядов?

Он удерживал наступление рассвета вот уже час. За это время мелкий дождь перешел в ливень, затем, местами над 131 миром посыпал крупный град, и вот теперь снег. Люциус смотрел на безумие за окном, слышал, как перешептываются и плачут люди в замке, чьи семьи остались за пределами дворца и не мог поверить в происходящее. Он направил своих подданных во все концы света, уже не столько, чтобы найти Галю, а чтобы не дать погибнуть народам, населяющим этот мир.

Так какой повелитель согласился бы на такое? — Задался он вопросом и тут же нашел оправдание ее просьбе. — Она женщина, влюбленная женщина, ожидающая своего звездного часа семь долгих лет. И как мужчина, подвергший ее ожиданиям, он исполнил каприз, но люди…

Вайолетт. Неужели прождав его семь лет, она не согласна и на день?

По сути, я ждал ее рождения. Я ждал исполнения предсказания. Я ждал ее всю свою жизнь. И я готов ждать ее тысячу и один рассвет в самом медленном четвертом мире… Я мог бы ждать ее еще столько же, а она…

Вайолетт женщина.

Так думал Люциус и становился все более мрачным, как и пейзаж за окном.

— Ваше Величество, — пропел знакомый голос. И он, оторвавшись от созерцания заснеженных просторов, взглянул на свое отражение в окне, подле него появилось улыбающееся лицо водной демонессы.

— Олимпия?

Демонесса улыбнулась:

— Приветствую лучшего из правителей и счастливейшего из дьяволов. — Она грациозно поклонилась.

— Приветствую, водная. Какими судьбами?

— Вы губите рыбок в моих озерах. — Улыбаясь, ответила она.

— Каких рыбок?

— Моих. В день восемнадцатилетия я получила отцовский подарок — два озера в Королевстве Дарлогрия. И очень дорожу своими владениями и их обитателями.

— И какие озера достались тебе?

— Озера Радужных Надежд и Искрящейся Воды.

— Мне знакомо озеро Искрящейся Воды, — улыбнулся Люциус.

— Мы все знаем, где Вы встретили будущую Правительницу подземных чертогов, Повелитель, — с почтением отозвалась демонесса, — с тех пор в поисках своего счастья его посетило множество Ваших подданных.

— Да… — протянул вновь поникший Темный Повелитель и погрузился в тяжелые раздумья.

— Ваше Величество, Люциус, позвольте сказать, что с тех пор я значительно расширила свои владения.

— Так ты теперь завидная невеста. — Дьявол, не поднимая глаз, как стеснительный мальчишка начал водить пальцем вдоль оконной рамы.

— Да, — вздохнула демонесса, желая, чтобы он поднял на нее взгляд и понял, наконец, что избрал не ту невесту. Но судьба распорядилась иначе. Дьявол был занят собственными мыслями и взгляда от оконной рамы и витражных плетений не оторвал.

— И я очень прошу не уничтожать кропотливые творения моих рук. — Прошептала она.

— Я тебя услышал.

— Благодарю. — Демонесса, скрыв свое лицо волнами, отступила от водной глади, как вдруг Люциус, сам того не ожидая, позвал ее:

— Ты готовишься к свадьбе?

— Да, — с горьким смешком отозвалась Олимпия, ее лица он не видел, отражение предоставило лишь волны на поверхности воды. — Как только прозреет жених.

— Он слеп? Как он может быть слеп? — возмутился Темный Повелитель.

— Он очарован чарами, чуждыми нашему миру.

— Я могу помочь?

— Можете, Повелитель, но всему свое время.

— Скажешь, когда тебе потребуется моя помощь.

— Я уже, за ней обратилась. Прощайте, мой Повелитель.

— До встречи, Олимпия.

Ее заключительное обращение все еще звенело в голове Люциуса. «Мой Повелитель» звучало бы дерзко, произнеси слова другая, но в голосе Олимпии не было издевки, раболепия или обожания, была нежность, та же бесконечная нежность, что читалась в ее синих глазах.