Привяжи меня

— Не нужно напоминать мне об этом, — спокойно отозвался Оуэн. — Как тебе, вероятно, известно — потому что тебе всегда все известно, моя дорогая Элиза — я собираюсь сделать так, чтобы ни у кого больше не возникало сомнений насчет того, кому принадлежит Стерлинг.

— И кому же, интересно? — протянула она, и глаза ее лукаво блеснули.

— Он мой, — улыбнулся Оуэн. — И ты знала это с того самого дня, когда впервые его увидела.

Элиза не стала на это отвечать — да и что тут можно было сказать? Оуэн осмотрелся и окинул придирчивым взглядом сцену, которая разыгрывалась на ближайшем к ним танцполе. Двое немолодых мужчин: Дом с седыми волосами и строгим выражением лица и саб без рубашки. Он был весь в татуировках: почти всю спину и одну из рук покрывали чернильные узоры, и Оуэн задумался, какие из них выбирал Дом. Если, конечно, вообще выбирал; многие из тех, кто приходил в клуб, были в той или иной степени партнерами, но большая часть все же — просто знакомыми.

Он отвернулся, чтобы отыскать глазами Стерлинга, тот как раз отходил от барной стойки с напитком в руках. Теперь он смотрел не в пол — разумно, учитывая, что в руках у него был полный стакан — поэтому Оуэн сразу заметил, когда выражение его лица изменилось, и Стерлинг запнулся, уставившись на кого-то у входа в клуб.

Кирк.

— О нет, это что, шутка? — довольно громко сказала Элиза.

Оуэн встал навстречу Стерлингу.

— Поставь стакан на стол и сядь рядом, — приказал он. — Я займусь им сам.

Бросив на него полный благодарности взгляд, Стерлинг кивнул:

— Да, Оуэн.

Кирк все еще стоял в дверях. Он, скорее всего, понимал, что прием будет более чем прохладным и что его тут не ждут, и ему явно было очень не по себе. «Вот и славно, — подумал Оуэн, направившись к нему. — Нужно было подумать об этом, прежде чем приходить сюда».

Когда он приблизился к Кирку, тот стоял уже совсем один; люди подчеркнуто отвернулись и разошлись: кто-то, чтобы посмотреть сцену на танцполе, кто-то — потому что заметил Оуэна. Это только его проблема, и никто не собирался вмешиваться, хотя Оуэн знал, что, если ему понадобится, многие поддержат его словом или делом. Правда, едва ли до этого дойдет; в клубе, конечно, многое случалось, но драки — никогда. Только не здесь.

— Добрый вечер, Кирк, — сказал Оуэн, стараясь говорить спокойно. Он огляделся. — Сегодня без Алекса?

Как ни странно, Алекс остался с Кирком. Стерлинг не раз говорил с другом об этом, переживая за него — и Оуэн полностью разделял его беспокойство, — но Алекс казался уверенным, что Кирк усвоил урок. Хотя Оуэн сомневался, что у них что-нибудь выйдет; саб должен уважать своего Дома и доверять ему, а он не понимал, как такое возможно, когда речь о Кирке, но преданность также была важной составляющей таких отношений, надо отдать Алексу должное.

— Он ждет в машине, — ответил Кирк, закусил губу и окинул взглядом зал, будто пытаясь запомнить его. — Я не хотел, чтобы он видел, как меня попросят уйти, но я уйду, если ты этого хочешь. Я лишь думал поговорить с тобой, а Алекс сказал, что сегодня вы оба будете здесь.

Что-то подсказало Оуэну посмотреть на Стерлинга, и он повернул голову к столу. Стерлинг сидел на коленях как было сказано, но следил за ними с Кирком, и в его позе чувствовалось напряжение. Оуэн послал ему улыбку, чтобы успокоить, а потом сказал Кирку:

— Тебе ведь известно, что почти все здесь знают о том, что ты сделал со Стерлингом?

Тот покраснел.

— Да.

— И тебе также известно, что Домам, которые дурно обращаются со своим сабами, тут не рады?

— Это был несчастный случай, — возразил Кирк. — Я не знал о его плече. Это, конечно, не отменяет того, что случилось, и я беру на себя полную ответственность. Я растерялся и ума не мог приложить, что мне делать.

— Ты его никогда не прикладывал, — отрезал Оуэн.

Кирк кивнул, ответив на его взгляд.

— Я знаю. Ты прав. Но я надеюсь… надеюсь, что ты разрешишь мне остаться. Я просто хочу понаблюдать и поучиться. Я готов быть просто зрителем, пока ты не скажешь иначе.

Оуэн задумчиво изучал его лицо. Просьба была вполне разумной, но чего-то во всем этом не хватало.

— Можешь остаться, — медленно протянул он, — если Стерлинг не против. Ведь это ему ты задолжал извинения.

— Я хочу извиниться, — заверил Кирк. — Ты… ты, конечно, не позволишь мне с ним поговорить — я понимаю, — но я хотел бы сказать ему, что мне жаль, что я не сделал все так, как надо. — Он был крупнее Оуэна — широкие плечи, крепкие мускулы, — но сегодня словно уменьшился. «Отношение, — подумал Оуэн. — Все дело в отношении». — Он хотел от меня того, что я не мог…

Что-то в глазах Оуэна, должно быть, подсказало Кирку, что он ступает на опасную почву, потому что тот замолчал, и в его глазах застыло встревоженное, почти умоляющее выражение.

Оуэну понадобилось немало времени, чтобы выбросить из головы образ Стерлинга, который, сидя на коленях у ног Кирка, просил о том, что должен был дать ему только сам Оуэн, и напоминание об этом лишь вновь распалило негодование, от которого давно пора было избавиться.