Привяжи меня

Положив голову на плечо Оуэну, Стерлинг едва ли мог видеть экран, но Оуэн решил, что это неважно. Он обнимал Стерлинга — своего мальчика, своего Стерлинга — и пытался подавить злость на двух человек, которых никогда не встречал, чтобы та не передалась мужчине в его руках.

Значит, Уильяму Бейкеру нравится изобретать правила и навязывать их своей семье. Оуэн подумал, что объективный наблюдатель счел бы их похожими, но он не чувствовал родства с этим человеком. Бейкер казался ему тираном, мелочным и жестоким. Оуэн не мог объяснить, что именно так сильно привлекает его в контроле и причинении боли, но дело было не в жестокости и не в желании сломать. Уильям же Бейкер делал и то, и другое.

Оуэн медленно и размеренно гладил Стерлинга по голове и спине и думал, сможет ли тот расслабиться настолько, чтобы заплакать. Неважно, трудно это для него или нет, если Стерлингу нужно облегчение, Оуэн даст это ему.

С удовольствием.

* * * * *

На следующий день Стерлинг напоминал Оуэну пчелу, гневно бьющуюся о стекло, не в силах понять, почему не может прорваться сквозь воздух, но отказываясь бросать попытки.

Спал Стерлинг плохо, то прижимаясь к Оуэну, то беспокойно ворочаясь, раскидываясь на всю кровать. Немного поковыряв завтрак, он занялся печеньем, присоседившись к коробке, что принесла Сара, пока на дне не остались лишь крошки и, заметил Оуэн с усмешкой, шоколадно-имбирное печенье, которое он просил не трогать.

Оуэн уже собирался немного поучить дисциплине превратившегося в надутого подростка Стерлинга, но ему хотелось посмотреть, как далеко тот готов зайти. Оуэн предпочел бы, если бы это его плохое настроение прошло само; да, поведение Стерлинга раздражало, но причины его были вполне понятны. Если же тому требовалось внимание, что ж, Оуэн даст ему столько внимания, сколько сможет выдержать его многострадальная задница, но какая-то часть его противилась мысли о том, чтобы хоть что-то из того, чем занимаются они со Стерлингом, ассоциировалось с отцом — причиной всех его бед.

— Не хочешь сходить перекусить в город? — спросил он около одиннадцати, откладывая книгу, которую пытался читать. — Или позвонить Алексу и узнать, не хочет ли он выпить с нами кофе?

— Не особо, — ответил Стерлинг. Он то стоял у окна, разглядывая ярко-голубое небо и огромные снежные сугробы, то бродил по первому этажу, хватая попадающиеся под руки вещи и разглядывая их, прежде чем снова начать бесцельное движение. Сейчас он как раз вертел в руках деревянную подставку, придерживавшую книги на столике у стены. Без держателя книги попадали друг на друга, несколько соскользнуло на пол. — Упс.

Так, с него хватит. Если спускать Стерлингу с рук такое поведение, ни к чему хорошему это их отношения не приведет, а Стерлинг в режиме невоспитанного подростка не слишком-то привлекателен.

— В самом деле «упс». Подними их, пожалуйста. — Какое-то мгновение ему казалось, что Стерлинг не послушается, но тот со слабой вызывающей улыбкой скрупулезно собрал книги, выставив идеально ровно, с такой тщательностью, которая, учитывая не сходящую с лица улыбку, граничила с дерзостью.

Оуэн откинулся на спинку стула.

— Значит, хочешь поиграть, — насмешливо протянул он. — Мог бы просто сесть на колени и подождать, когда я тебя замечу; я бы понял намек, поверь мне.

Наглая улыбка Стерлинга померкла, он замер на мгновение, а потом подошел к стулу Оуэна и тяжело опустился на колени. Наклонившись, он коснулся виском его ноги, открыв бледную шею, такую беззащитную во внезапно наступившей тишине.

Протянув руку, Оуэн положил ее Стерлингу на затылок.

— Эти дни были для тебя не самыми легкими, но это не извиняет твоего грубого поведения. Тебе нужно найти другой способ выражать свои чувства. — Он улыбнулся. — Или я могу сделать это за тебя. Ты ведь этого от меня хочешь, не так ли?

Он услышал, как Стерлинг сглотнул.

— Да.

— Да, — согласился Оуэн, и в комнате воцарилось молчание, пока Стерлинг не начал ерзать, скорее от нетерпения, чем оттого что затекли мышцы. — А теперь ты еще и плохо себя ведешь, сидя на коленях, а я не могу спустить такое с рук. — Стерлинг поднял на него глаза, сейчас в них читалось облегчение. Ему нужны были логичные и понятные границы… но какому сабу они не нужны?

— Ты все утро пытался вывести меня из себя, — сказал Оуэн, в его голосе не слышалось злости, потому что эта эмоция никогда не была частью всего этого. — Неугомонный, шумный, неуклюжий… мне это не нравится. Начнем с извинений, пожалуй. Заставь меня поверить своим словами, иначе будешь стоять в углу и ждать, пока я дам тебе второй шанс.

Стерлинг прижался губами к колену Оуэна и передернулся, а потом снова поднял глаза и решительно встретил его взгляд.

— Мне жаль, — прошептал он. — Я не хотел… я ничего не мог с собой поделать. Я собирался остановиться, но не знал как и не знал, что могу попросить… об этом. Мне жаль, Оуэн. Пожалуйста, простите меня.

Иногда он забывал, как неопытен Стерлинг.