Привидение в кроссовках

– Можно узнать почему?

– Кроссовка-то оказалась 44-го размера, такая огромная, завязанная бантиком…

– Именно завязанная бантиком, – фыркнул Витька. – Тебя не навел сей факт на какие-то мысли?

– Нет.

– А зря. Ну скажи, если человек потерял зашнурованную и завязанную обувь, значит, она ему…

– Велика!

– Точ­но.

– Но зачем Алла нацепила на себя мужские ботинки?

– Боялась, что ты заметишь дамские туфельки и, не дай бог, догадаешься, в чем де­ло. Глупо, конечно, призрак вообще-то должен являться босиком, но, если бы преступники не делали ошибок, мы бы их не ловили, – резюмировал Витька.

– Но почему она хотела меня убить?

– Ты сама виновата, – вздохнул Ремизов, – явилась на дом к ее обожаемому сыночку, понесла бог знает какую чушь про тайный ход, клад и Ксению… Валерий тебя выгнал, а потом, естественно, рассказал все мамочке. Более того, он тебя нарисовал, не забудь, парень художник. Увидав портрет, Алла мигом сообразила, что за покупательница явилась к ее драгоценному сыночку. И сра­зу решила от тебя избавиться. Алла очень испугалась, она поду­мала, что директриса тоже ищет клад, вот и схватилась за строительный пистолет.

– Откуда он у нее?

– Остался пос­ле ремонта книжного магазина. Аллочка живет в Теплом Стане, далеко от метро, возвращается поздно, поэтому носит с собой скрепер в качестве оружия против бандитов, которые могут напасть на одинокую даму. Вот пистолетик и пригодился, что­бы просверлить Дашутку.

– Она сумасшедшая!

– Нет, просто очень жадная, чересчур чадолюбивая мамаша, из тех женщин, которые готовы взорвать, к черту, весь мир, лишь бы ее кровиночке было хорошо. Еще вопросы есть?

– Да. Кто убил Лешу Колпакова?

Виктор вздернул бровь.

– Почему ты вообще решила, что его убрали насильно? Обычное де­ло, к сожалению, – перетерся шланг, в котором циркулирует тормозная жидкость.

– Но мне показалось…

– Что кажется, то мажется, – рявкнул Витька, – тебя иногда глючит. Ведь ты считала и Колпакову погибшей, тоже небось казалось. Нет в смерти Леши никаких загадок, он погиб из-за технической неисправности машины. Еще что неясно?

– Ты будешь смеяться…

– Говори!

– Если Аллочка прикидывалась привидением, то почему у призрака были костлявые ладони. Сама видела, они светились зеленым светом, с перстнями. Жуть!

Витька со вздохом открыл письменный стол, вытащил отрубленную кисть и швырнул мне:

– Такая?

Я взвизгнула и в ту же секунду поняла, что вижу… пластмассовую подделку.

– В магазине «Смешные ужасы» продается, – пояснил майор, – покрыта специальной краской, вот и мерцает в темноте, прикол такой. Алла пугала тебя по полной программе, сообразила?

Я кивнула:

– А где сокровище?

– Лежит себе в директорском кабинете.

– Мы его вынем?

– Завтра, – начал Витька и поперхнулся.

Дверь кабинета с треском распахнулась, и на пороге появился загорелый до черноты и красивый до невероятности Дегтярев.

– Немедленно отвечайте, – зашипел Александр Михайлович, – чем изволите тут заниматься, а?

– Кофе пьем, – брякнули мы с Витькой, перепугавшись до одури: – А что, нельзя?

– Кофе – это хорошо, – злым голосом подхватил полковник. – Ну-ка, Дарья, на рысях в свой магазин. Там Аркадий и Зайка из Питера прибыли, а Маня им невероятные истории про строительные пистолеты рассказывает, про привидения, тайные ходы и клады. Сплошной Стивенсон! Отвратительно! Ни на минуту тебя нельзя оставить без присмотра!

ЭПИЛОГ

Забегая вперед, скажу, что о судьбе Алтуфьевой и Рюминой я ниче­го не знаю. Суд впереди, но, учитывая, что од­на родилась в 1917 году, а вторая все-таки меня не убила, думаю, что наказание бу­дет минимальным. Тем более что Татьяна Борисовна, словно заведенная, твердит:

– Я просто толкнула девушку, не хотела никого убивать, всего лишь пихнула ее в грудь, а она не удержалась на каблуках.

Следователь склонен верить Алтуфьевой, скорей всего та легко отделается. Валера, сын Аллы, притащил в соответствующие органы кучу бумаг о болячках матери. Аллочку, как, впрочем, и старуху Алтуфьеву, отпустили под подписку о невыезде, заместительница примчалась ко мне и, упав на колени, принялась биться головой об пол, крича:

– Прости, прости, бес попутал, все из-за Валерочки!

В результате я предупредила Ремизова, что на суде заявлю, будто мы с Аллой дурачились, играя в привидение, и Рюмина случайно нажала на курок строительного пистолета.

– Семь раз! – взвился Витька.

– Лад­но, – быстро изменила я показания, – мы вешали картины, вот и вбивали гвозди, а ухо мне она поцарапала случайно…

– Дура! – заорал Витька.

Но я стояла на своем: происшедшее – нелепость, меня никто не хотел убивать. От мысли, что потерявшая голову из-за любви к сыну Аллочка окажется в тюрьме, мне делалось не по себе. Ну ведь не убила же она меня! К тому же дала честное слово, что больше нико­гда не станет ни на кого покушаться. Витька обо-злился до белых глаз, но в тот день, ко­гда происходила выемка клада, Ремизов еще не знал о моей позиции, поэтому был очень ласков.