Привидений почти не бывает

– Ну что же… рабби прочитал молитвы, и отступника похоронили на нашем кладбище рядом с его бывшей невестой, давно умершей от горя. Но нет покоя двойному отступнику: каждую ночь встает он и идет к Влтаве. Там ждет его скелет-перевозчик и на лодке перевозит Капеллана на другой берег. Идет Капеллан в собор Святого Вита, садится и играет на органе, а скелет надувает мехи. Молится Капеллан о прощении, да только непонятно кому – то ли Христу, то ли Иегове. Потому и нет ему ответа. Когда на Святовитской башне бьет час ночи, Капеллан возвращается к реке, скелет перевозит его обратно, и отступник ложится в могилу на еврейском кладбище. А больше у нас и привидений-то нет.

– Жалко его, – вздохнул Практикант. – Так я передам староместским привидениям, что у вас все в порядке. Спасибо, до свидания!

– Прощай, учтивый мальчик, – зашелестели огоньки. – Прощай, а не до свидания, не будет у нас свиданий, ты христианский призрак, а мы – огонечки еврейских душ…

– Ну и подумаешь, – проворчал Практикант. – Мой батюшка, хотя и простой крестьянин был, говорил, что все люди равны… значит, и привидения тоже равны?

Но огоньки уже исчезли, и Практикант перелетел обратно через ограду кладбища.

– У них все хорошо, – сообщил он Безголовому Тамплиеру.

– А ты кого спрашивал?

– Да огонечки всякие…

– Вот балда деревенская! Они тебе наврали наверняка, чтобы христиане в их дела не совались. Они же хитрые евреи, как… как… как евреи! Надо было рабби Лева поднимать – тот никогда не врал. Получше любого христианина был. Или поискать могилу Мордехая Майзела – тоже исключительно честный был человек.

– Не знаю, по-моему, они правду сказали, – упорствовал Практикант, которому синие огоньки очень понравились. – А ты националист, и все люди равны.

Безголовый Тамплиер развел руками:

– Так я когда жил! Тогда евреев и за людей не держали! Я еще добрым считался, в погромах не участвовал – ну пару-тройку раз всего. И ростовщиков, у которых деньги брал, почти никогда не бил, а ругал исключительно приличными словами. Теперь, понятно, другие времена. Ладно, ты мне нотации не читай, я тебя знаешь на сколько сотен лет старше?

– Не знаю, – заинтересовался Практикант. – А на сколько?

– Понятия не имею, – честно признался Безголовый Тамплиер. – Рыцарям устный счет не преподавали, для расчетов монахи ученые были, да те же евреи – ух и умные! А наше дело – мечом вдарить да конем затоптать. Меч один да конь один – не собьешься, так что математика рыцарю без надобности. Заболтался я с тобой, а пора поторапливаться – в Новом Граде еще полно работы. Вперед, мой верный конь!

А в это время в Йозефове…

Как только Практикант скрылся за оградой, из могилы выглянул толстый синий огонек.

– Он ушел. – сообщил огонек. – Вылезайте.

И снова засияли на могильных камнях синие огни.

– Мальчик принес дурные вести, – сказал очень яркий огонь, горящий на богатом надгробии. – Надо принимать меры и снова, как встарь, охранять наш квартал. А то и наших похищать начнут.

– А как это сделать, господин Майзел? – почтительно спросил толстый огонек.

– Надо пробудить Голема, – сказал яркий огонь. – Пусть ходит день и ночь вокруг Старого еврейского кладбища да мимо синагог, пусть поглядывает, как и что.

– Рабби Лев поклялся не будить Голема никогда, – возразил шустрый мелкий огонек. – Больно много вреда принес он в тот раз…

– Пусть поклялся, а мы его таки уговорим, – сказал тот, кого называли Майзелом. – Я сам с ним побеседую. Он мне не откажет.

– Тогда мы уходим, – зашелестели огоньки и стали гаснуть. – Кто мы такие, чтобы мешать разговору с Великим…

– А христианам ничего не скажем? – пискнул маленький шустрый огонек.

– А что говорить? Они спросили, не пропали ли наши призраки, мы честно ответили, что не пропали. – сказал толстый огонек. – Если бы они спросили: «Рабби Моше, вы не собираетесь пробуждать Голема?» – то мы…

– То мы бы ответили, что не собираемся, и это тоже было бы правдой, – перебил его Майзел. – Мы в момент разговора и не собирались его пробуждать. А сейчас собрались.

– Если бы этот смешной мальчик-призрак вернулся сейчас и спросил, будем ли мы поднимать Голема, то мы бы сказали «да», как честные люди, – закончил толстый огонек. – А он таки ушел слишком рано.

Огонек Майзел помолчал, а потом неохотно сказал:

– Пока Голем пусть охраняет только гетто. Но если опасность будет грозить всей Праге… ну что же, мы одолжим Голема городу. Это ведь и наш город тоже. В нем неплохо жилось, пока… пока мы были живыми. Хоть на кострах не жгли, как в Испании. Все, я пошел уговаривать рабби Лева. Надеюсь, он помнит, на какой чердак запихал свою глиняную куклу.

А в это время в Старом Месте…