Привидения являются в полдень

— Катя, ты должна поехать со мной. Я не хотел ее убивать. Помолчи, послушай меня. Я тебе все объясню, но не здесь. Потерпи немного. Поедем? Сейчас еще можно взять билет. Ты ведь не выдала меня, ты не способна на такую пошлость! Я тебя знаю. Ты мне нужна, Катя, очень-очень. Я тебя люблю. Уедем!

— Уедем со мной, моя Кармен, туда, где мы будем счастливы, — проговорила Катя прямо ему в лицо. — Помнишь, кто это пел? Дон Хосе, контрабандист. Дима, а зачем тебе остров?

— Низачем. Катя, теперь не время…

— Я тебя не держу. Иди, регистрируйся. Я шагу не сделаю.

— Зачем же ты пришла?! — воскликнул он, чуть повысив голос.

— Тс-с… — прошептала Катя. Все в ней переворачивалось, когда она видела его лицо. Но это была не любовь. Она знала, что это было. Никогда не испытанное чувство. Ненависть — слепая, глубокая, вечная. — Уедем со мной, моя Кармен…

— Ты сошла с ума… — тихо сказал он, беря ее за руку. — Остаться здесь? Ты будешь совсем одна. Катя, я тебя не слушаю. Ты поедешь со мной.

— Нет, — почти весело ответила она. — Я с тобой не поеду никогда.

Он замолчал, только его горячие пальцы сжались крепче на ее запястье. Кате хотелось вырвать руку, вскочить, закричать, но ничего этого она не сделала. Рядом с Димой стояла небольшая черная сумка. Она кивнула на нее:

— Твои вещи? Немного ты с собой берешь. Возвращаться собираешься?

— Нет… — Он покачал головой. — Возвращаться мне незачем. Но не потому, что я боюсь.

— Еще бы! Ведь не осталось никого, кто бы мог тебя выдать, верно? Чего тебе бояться? А что ты собираешься делать на Кубе? Это секрет? Страшный секрет?

— Ты должна поехать со мной, — послышалось в ответ. — Сейчас же. Немедленно. Ты пока не отдаешь себе отчет, что тебя ждет здесь и что будет там…

— Так что же будет там? — прищурилась Катя. — Я уже догадываюсь, что нечто удивительное… Но может быть, ты мне скажешь?

— Потом. Когда ты будешь со мной.

— Тогда я сама тебе скажу. Ты собрался искать клад?

— Откуда… Кто тебе сказал?! — Дима внезапно выпустил ее руку, и Катя тут же убрала ее с колена, чтобы он снова не схватил ее. — Никто не знал. Почему ты так решила?

— «Я возьму деньги, открою собственное дело, женюсь на самой красивой девушке из нашего класса и найду клад», — процитировала Катя. — Узнаешь собственные слова? Напомнить, кому ты это говорил? При этом присутствовали девушки, три молоденькие девушки. Лена, Лика, Ира. Я называю их не в том порядке, в котором ты их убил, но это все равно. Теперь это не имеет значения, главное, что тебе удалось это сделать. Не беспокойся… Они мне ничего не сказали, не успели сказать… А может быть, просто не знали, почему их убивают, даже не могли предположить. Хотя Ира, должно быть, знала… Мне вспомнился мой последний визит в ее парикмахерскую… Перед самой ее смертью. Она меня стригла и вдруг сказала ни с того ни с сего: «Смешно, что Дима пользуется одеколоном „Платиновый эгоист“. Это так ему подходит!» Я пропустила мимо ушей. А ведь она уже все про тебя знала. Знала, что ты подставил своего приятеля, что убил своего дедушку, того самого, про которого так тепло вспоминал… Ей все рассказала Оля. Но она не выдала тебе Олю, верно?

Дима молча слушал ее, глядя на черную сумку, которая стояла у его ног. В ответ он даже не взглянул на нее, даже не кивнул, вообще ничем не показал, что он ее слышит.

Катя продолжала, тихо и неторопливо:

— Она не выдала тебе Олю. Ты запаниковал. Понял, что она догадалась, откуда у тебя взялись когда-то денежки. Решил, что дело было именно в той проклятой контрольной, когда ты откровенничал перед одноклассницами. Тебе повезло — это была контрольная по французскому языку. Меня и Оли в тот день в школе не было. Свидетелей было трое. Так мало! Так легко их убрать — одна, другая, третья… Правда, это было легко?

Ответа она снова не получила. Сложа руки, заставила себя говорить спокойней. Это спокойствие давалось ей с большим трудом.