Привидения являются в полдень

— Верно, время терпит, не так ли? — произнесла она с долей издевки, о чем тут же пожалела. — Впрочем, простите мою иронию… Тут уж не до смеха, тут до слез… Он еще не пойман, насколько я поняла, а я хожу, как под ударом…

— Это все понятно. Вы начали говорить про порядок, в котором были убиты ваши подруги. Продолжайте. Я потом скажу вам, что думаю сам по этому поводу.

— Ну конечно, вы правы… Я не должна говорить предвзято, верно? Если вы скажете мне, что думаете, я тут же начну думать так же…

— Ну, вы, насколько я понял, не из таких людей, — усмехнулся он. — И меня это очень радует. Именно поэтому мне интересно выслушать вас.

— Спасибо. Так вот что пришло мне в голову этой ночью… Мне вспомнились наши уроки французского в школе. В группе нас было всего шесть человек. Назвать кто?

— Да, прошу вас… — Следователь весь как-то подобрался, и Катя с удовольствием отметила это: «А не такая уж все это чепуха!»

— Я, если позволите, назову по алфавиту… как мы были записаны в школьном журнале. В журнале по французскому! — Это она выделила интонацией. — Ардашева Ирина. Вальковская Анжелика. Напалкова Лена. — Она сделала паузу и на выдохе закончила: — И далее Мищенко Дмитрий, Уфимцева Ольга и я — Фомина Екатерина.

Следователь молчал. Его глаза застлал дым, и, когда он рассеялся, Катя поздравила себя — он смотрел более чем внимательно, так и ел ее глазами.

— Итак? — Она первая нарушила молчание. — Я сказала все. Что скажете вы?

— Вы сказали далеко не все. — Он погасил сигарету и достал из пачки новую. Повертел ее и сунул обратно в пачку. — Что вы сами думаете об этом?

— Убивали по алфавиту, — просто сказала Катя. — И убивал тот, кто знал эту запись в журнале французского. А кто это знал? Тут я боюсь быть пристрастной… Но я могу рассказать вам про Шороха…

— Про кого?!

— Про нашего учителя французского… Простите, что я употребила его кличку… не потому, что это неприлично, — вам-то не привыкать иметь дело с кличками, а не с именами, — просто потому, что тем самым я как бы сразу признаю его… непорядочность, что ли… Но судите сами… Шахов, это его настоящая фамилия, Шахов Владимир Иванович, был весьма своеобразной личностью… Он, как бы это сказать… был необычно сексуально озабочен…

— А именно?

— Именно — обожал приставать к ученицам… — Катя поймала его пристальный взгляд и поправилась: — Нет, не подумайте, что я пришла с личной жалобой на него. Меня он почти не трогал… Ну, во всяком случае, я сразу пресекла его попытки быть излишне нежным со мной… Но были люди, которые по каким-либо причинам этих попыток не пресекали…

— Говорите прямо, — посоветовал ей следователь. — Имена можете назвать?

— Пожалуйста! Ира, кстати, пресекала. Она грубо, резко оборвала его, когда он попытался приобнять ее за талию… Об этом она мне рассказала. Но вот Лика… Вальковская то есть… Она-то ничего такого не предпринимала…

— Почему?

— Не знаю, — солгала Катя и, уловив тень недоверия в его глазах (ах, какие ясные были в то утро его глаза!), поправилась: — Простите. Знала. Не хотела оговаривать покойницу…

— Говорить правду — не значит оговаривать, — заметил он. — Прошу вас, будьте объективны, тем самым вы поможете найти убийцу ваших подруг. И не оговаривайте, — он особенно выделил это слово, — не оговаривайте никого. Хотя, я думаю, вы не станете этого делать. Вы разве что можете быть слишком деликатны.

— Я не буду слишком деликатна! — пообещала Катя, польщенная таким замечанием. — И буду правдива. Можете записать мои слова в протокол.

— Пока позвольте побеседовать с вами без протокола. — Он покачал головой. — Не хочу вас стеснять. Говорите. Говорите все, что сочтете нужным.

— Хорошо. Лика поощряла его приставания. Она всегда радовалась, когда видела, что на нее обратил внимание мужчина… Все равно кто. Она часто подчеркивала, что Шорох ее особенно выделяет. Гордилась этим.

— Какого рода были их отношения?

— Вполне невинные. Вполне школьные. — Катя слабо улыбнулась. — Объятия, почти шутливые, редкие поцелуйчики… В общем — чепуха… Но Лика цвела как маков цвет, когда видела его… Не знаю, имеет это значение или нет. Лена… Та просто боялась что-то ему возразить… Но она применяла другую тактику — бегала от него, старалась не оставаться с ним наедине…

— А вы?

Катя замялась. Потом она решила не скрывать ничего и одним духом произнесла:

— Что до меня, я просто дала ему понять, что могу накатить… простите, донести директорше. И тогда его погнали бы с этой работы… Не подумайте, что я была доносчицей… — Катя почувствовала, что краснеет. — Просто ничего другого мне тогда не пришло в голову… Вы еще решите, что доносить — это в моей природе и сейчас я тоже пришла…

— Помочь нам, — закончил Василий Андреевич. Он вдруг начал улыбаться. — Пожалуйста, продолжайте.