Привидения русских усадеб. И не только…

Здание Уфимского художественного музея имени М.В. Нестерова (улица Гоголя, 27) до революции принадлежало лесопромышленнику Михаилу Артемьевичу Лаптеву, убитому на барже вместе с другими заложниками из Уфы летом 1918 г.[31] Перед смертью Лаптев умолял палачей устроить в его бывшей усадьбе библиотеку или музей. Те сообщили о последнем желании умирающего Нестерову, который как раз искал место для размещения своей коллекции картин, подаренной городу.

Дух Лаптева остался доволен музеем и не показывался людям до 1990-х гг., когда вдруг начал отчетливо вздыхать, шаркать ногами и баловаться с рубильником. Дежурившая в музее сотрудница вежливо сказала призраку: «Пожалуйста, не пугай меня, мне же завтра утром снова на работу!» Услышав волшебное слово «работа», Лаптев сразу угомонился – при жизни он был деловым человеком.

Свой дом с обиженным большевиками хозяином есть и в Челябинске – деревянный узорчатый особняк Ларинцева (улица Красноармейская, 100). О купце Ларинцеве сведений не сохранилось, известно лишь, что дом у него отобрала советская власть, но сам он, увидев, как к берегу Миасса подгоняют баржу, вовремя удрал. С тех пор в особняке не задерживалась надолго ни одна организация, включая военкомат, – всех тревожили шаги и завывания неприкаянного купца. Нагнал страху и брошенный военкоматом огромный сейф без ключа, внутри которого, по слухам, хранятся скальпы призывников. Недавно в комнату, где пили чай офисные работники, влетела подозрительная шаровая молния. Она зависла в воздухе и как будто рассматривала отдыхающих, а кое-кому даже высовывала язык. После этого «чайную» пришлось ликвидировать вместе с оставшимися там бутылками из-под чая.

Видный революционер Самуил Моисеевич Цвиллинг жил в Челябинске в доме номер 20 по улице, носящей ныне его имя. Как и многие партийные лидеры, Цвиллинг до 1917 г. промышлял разбоем и грабежами. За налет на аптеку и убийство аптекаря он был приговорен к смертной казни, замененной тюремным заключением. Герцен развернул революционную агитацию после своего пробуждения, инициированного декабристами. Самуил Моисеевич организовал революцию на Южном Урале сразу после того, как в своем доме зарубил топором полицмейстера. Урал он снабдил советской властью, а дом – призраком убитого. Зарубленный полицмейстер ходит вокруг здания, а потом исчезает в зыбком тумане.

Бывшее поместье Ратмино в подмосковной Дубне навещает дух его последнего владельца Ивана Петровича Любомилова, по преданию убитого большевиками и закопанного ими в парке. Информация о духе поступала еще в советское время от студентов занимавшего усадьбу сельскохозяйственного училища. Призрак бродил по заросшим аллеям, кашлял, шуршал листьями и скрипел половицами старого барского дома. Однако поступь прогресса слышнее этих жалких звуков. К настоящему времени усадебный парк захирел, его строения развалились, дом опустел и выгорел, а его остатки растащили прогрессивные дачники. Хозяева дома отдыха «Ратмино», располагающегося на территории усадьбы, надеются, что призрак удостоит вниманием отдыхающих.

Разрушенные кладбища

В разрушенных английских монастырях существовали кладбища, но похоронены там были преимущественно монахи, чьи потревоженные души автоматически слились с душами всех подвизавшихся в обители.

Крупные погосты и приходские некрополи остались нетронутыми. В стране победившего социализма осуществлялся масштабный снос кладбищ. На могилах были построены жилые дома и разбиты парки. Гнетущая атмосфера таких мест стала притчей во языцех. Почти в каждом российском городе имеются свои легенды об оскверненных захоронениях. Я расскажу о нескольких случаях.

В Москве больше всего легенд связано с Братским кладбищем, открытым в 1915 г. для погребения жертв Первой мировой войны. В революционные годы на кладбище производились массовые расстрелы, а в 1932 г. его полностью ликвидировали. На солдатских могилах разбили парк с детскими площадками и скамейками, а взамен разрушенной Преображенской церкви соорудили кинотеатр «Ленинград».

Паранормальные явления наблюдаются не столько на территории парка, сколько под землей – на станции метро «Сокол», построенной через шесть лет после сноса кладбища. За спиной у машинистов околачивается фигура в длинной серой шинели, а на путях и перроне закрытой станции витают духи с гноящимися ранами. Днем они испаряются, чтобы не умереть вторично под лавиной, вливающейся в двери метрополитена.

«У метро у Сокола дочка мать укокала», – пелось в советской частушке. Увы, репутация «Сокола» не улучшилась после того, как вновь заработал местный храм Всех Святых. Он стал свидетелем запоздалого сталинского благодушия по отношению к православию. После Великой Отечественной войны якобы прозревший вождь даровал свою милость пяти закрытым московским храмам, в их числе Всехсвятскому. В 1960-х и 1970-х годах его приход был самым многочисленным в столице.