Прививка болью

В ближайший четверг был приемный день в лагере Керима. Надо было решать ехать туда или нет. И если ехать, то в каком составе? Ехать Диме одному без Оли и Светы? И как тогда объяснять это? Всё рассказать Кериму? Или пока скрывать от него? Вообще не поехать? Но до этого не пропускали ни одного приемного дня. Керим будет беспокоиться. А если рассказать ему, то он не будет беспокоиться? И как он вообще такую новость воспримет? Как на такое вообще люди реагируют, да еще сидя фактически за решеткой? А со Светой как поедешь, если она лежит всё время? Все эти вопросы Дима с Олей уже по сто раз обсудили за прошедшие несколько дней, сидя в своей комнате за закрытой дверью.

Наступило утро четверга. Решения не было. Дима с Олей и Алисой завтракали на кухне за столом. Если ехать, то надо выезжать в течение получаса.

Вдруг дверь из комнаты Светы открылась. Света стояла полностью одетая причесанная и при легком макияже.

— Едем! — сказала она твердо. — Я должна всё ему рассказать сама. Это я не сберегла нашего ребенка, это моя вина, и я сама всё расскажу ему.

В этот момент запас твердости у Светы, видимо, иссяк и она опять заплакала, продолжая повторять: «Это я виновата. Я виновата. Я сама расскажу».

Ольга усадила Свету на стул и обняла.

— Одевайтесь быстрей. Помоги Алиске, — в полголоса скомандовала Ольга, повернув голову к мужу.

Всю дорогу Света старалась не плакать. Собирала внутри себя силы. Получалось это слабо. Периодически лицо Светы искажала гримаса подавляемого рыданья. В машине висела абсолютная тишина. У Оли слезы скатывались по щекам. Все молчали. Даже ребенок. Из-за этого еще страшней звучали подавленные всхлипы. Еще страшней выглядели попытки Светы не рыдать. Дима хотел как-то разрядить ситуацию. Хотел что-то сказать, но не придумал что. Хотел включить музыку, но подумал, что это неуместно. Хотелось просто побыстрей доехать и выйти из машины.

Припарковались около уже хорошо знакомого забора. Толпа людей у проходной показалась чуть меньше, чем в прошлые разы. То ли родственники устали ездить сюда, то ли начали выпускать или депортировать часть сидельцев отсюда.

На проходной все посетители как обычно показывали свои документы и говорили к кому они пришли. Когда очередь дошла до Светы, то что-то сломалось в обычном порядке. Солдат внимательно посмотрел документы, сверился со своим списком, еще раз уточнил к кому мы идем и велел подождать в сторонке. Сам в это время снял трубку телефона и что-то быстро проговорил в неё. Ребята отошли в сторону. Через несколько минут к солдату подошел офицер, что-то спросил, солдат кивнул на ребят, которые отошли к окну и стояли в некоторой растерянности.

«Вы пришли к Умарову Кериму?» — спросил офицер по-словенски.

Ребята закивали.

«Прошу следовать за мной.» — с этими словами офицер развернулся и вышел из проходной.

Ребята пошли за ним.

В этот раз офицер повел ребят не к длинному зданию, в котором обычно проходили встречи, а куда-то правей в сторону двухэтажного здания.

— Извините, пожалуйста. А почему вы нас туда ведете? Что-то случилось? — попытался Дима задать несмелый вопрос.

Нехороший холодок пробежал по его спине. Может Керим натворил чего? Или заболел? А может, наоборот решили выпускать его?

— Я не могу вам что-то объяснить. Сейчас мы придем в штаб и там вам всё расскажут.

Дальше шли молча. Дима вёл за руку ребёнка. Оля чуть приобняла Свету. Зашли в здание. Поднялись на второй этаж. По коридору прошли направо до двери в конце с табличкой Goran Oblak. За дверью был кабинет, судя по всему, главного местного начальника. Точнее приемная со столом секретаря и несколькими стульями. А уже из приемной в кабинет начальника вела другая дверь. Дима видел такие кабинеты в старых советских учреждениях.

Ребят попросили присесть на стулья и немножко подождать. Офицер наклонился через стол к секретарю и что-то коротко объяснил. Секретарь кивнула и продолжила что-то набирать на клавиатуре. Через несколько минут из кабинета вышел другой офицер и секретарь пригласила ребят в кабинет. Офицер, который привел ребят, прошел в кабинет вслед за ними. За столом сидел седой, но довольно крепкий, офицер с красивыми погонами и несколькими медалями на кителе. Такой, наверное, и в шестьдесят лет по двадцать раз на турнике подтягивается.

— Это родственники Умарова Керима. — доложил офицер.

— Хорошо. Прошу садиться. Меня зовут Goran Oblak. Я полковник и начальник этого лагеря, — подождав пока ребята рассядутся полковник продолжил, — кем вы приходитесь Умарову Кериму?

— Это Светлана. Она жена Керима, — начал Дима, — а мы его друзья. Мы с детства дружим. А что вообще случилось?

Полковник молча крутил в руках шариковую ручку.

— Эта девочка дочь Умарова Керима? — полковник кивнул в сторону Алисы.

— Нет, это наша дочка. У Керима нет детей. — начал Дима и осёкся, испуганно взглянув на Свету. Света, не мигая смотрела на полковника.

— Вы, видимо, мать ребенка? — уточнил полковник, глядя на Олю, — могли бы вы со своим ребенком подождать в приемной у секретаря.

Оля испуганно посмотрела на Диму.