Прививка для императрицы: Как Екатерина II и Томас Димсдейл спасли Россию от оспы

Томас, тот самый ребенок, чье рождение было наспех записано на обороте медицинского рецепта, был, как уже упоминалось, отпрыском Джона Димсдейла, старшего сына Роберта. Семья жила на окраине Эппинга, в обширном доме тюдоровской архитектуры, именовавшемся «Кендаллс». Это был один из объектов недвижимости, приобретенных Робертом по возвращении из колоний и завещанных Джону, который унаследовал и врачебную практику отца. Кучку более скромных строений и пристроек, относящихся к тому же дому, занимали жильцы-ремесленники, а прилегающий к нему луг позволял отдохнуть от шума и суеты и стал отличным местом для игр детей[14].

В двух шагах от «Кендаллс», чуть севернее, располагался недавно построенный квакерами городка дом собраний – здание из красного кирпича под соломенной крышей. Димсдейлы являлись сюда для нехитрых и по большей части безмолвных богослужений. Джон Димсдейл, следуя традициям Друзей, женился на квакерше – Сюзанне Бауйер. Деньги и связи ее семейства помогли упрочить положение мужа, профессия которого, впрочем, и без того приносила хороший доход. Сообщество квакеров весьма неодобрительно смотрело на брак с «посторонними» (то есть с иноверцами), и на то, чтобы загонять отступников обратно в лоно квакерства, употреблялись немалые усилия.

Томас и семеро его братьев и сестер росли в уюте семьи, для которой были очень важны квакерские ценности. Принципы честности, равенства, ненасилия и справедливости были для них не абстрактными представлениями, а настоящим кодексом жизни. В XVIII в. именно голоса квакеров стали главными в движении за отмену британской работорговли, социальные реформы, пацифизм и общественное здравоохранение – за все это впоследствии выступил и Томас Димсдейл.

В 1751 г. Сюзанна Димсдейл, составляя завещание в пользу Томаса и его брата Джозефа (все остальные их братья и сестры к тому времени уже умерли), по-прежнему настаивала, чтобы ее взрослые сыновья поступали согласно догматам их веры и воспитывали собственных детей в том же духе: «Я желаю, чтобы вы оба жили в истинной любви и привязанности друг к другу, в согласии с тем, что ваше сердце видит правильным, и сторонясь всяческого зла, дабы вы являли собой добрый пример вашим детям». Впечатления квакерской семейной жизни во многом сформировали натуру Томаса Димсдейла. Его приверженность вере отцов и приязнь к ней не покидали его в течение всей жизни, хотя в некоторых отношениях он разошелся с ней. Наличие друзей и знакомых, принадлежащих к квакерству, не единожды сыграло важную роль в его карьере: именно благодаря этим связям его пригласили в Россию, что навсегда переменило его жизнь.

Семья Томаса помимо веры дала ему и определившую его судьбу медицинскую практику. «Я жил вместе с отцом и наблюдал за его работой врачевателя, великолепной и весьма обширной», – написал он позже[15]. Джон Димсдейл был хирургом, однако ему запрещалось учиться на медицинских факультетах Оксфорда и Кембриджа (ведущих университетов Англии), так как он был квакером. Он оттачивал свои врачебные умения, работая бок о бок с отцом в Западной Джерси и Эссексе. Приход платил ему, чтобы он лечил местных жителей (согласно Елизаветинскому закону о бедных, установившему английскую систему локальной помощи беднякам, организуемой церквями и финансируемой местными налогами на недвижимость и церковной десятиной). Закон требовал, чтобы все приходы поддерживали «увечных, немощных, старых, слепых» и других несчастных, неспособных работать, предоставляя нуждающимся предметы первой необходимости (еду, одежду, топливо и т. п.), а также обеспечивая их медицинским уходом. Тогда еще не существовало централизованной службы здравоохранения или государственной системы социальных пособий. В Эппинге отдельные деревенские жители (среди них личности с прозвищами Старушка Королева и Бетти-Нищенка) неоднократно получали денежные выплаты, тогда как другие обитатели этих мест получали вспомоществование натурой: им выдавали жилеты, чулки, хворост и старые башмаки с новыми подметками[16].

Приходские ресурсы и щедрость приходов в распределении пособий беднякам весьма отличались в разных уголках страны, но сохранившиеся записи о платежах Джону Димсдейлу (а позже – Роберту, старшему брату Томаса), осуществлявшихся сотрудниками попечительства Тейдон-Гарнона, отражают немалые расходы на медицинскую помощь. Регулярно выплачивались (зачастую за неуказанные услуги) крупные по тем временам суммы, 5–18 фунтов и более, вплоть до самой смерти Джона в 1730 г. Тогда приходские власти распорядились об особой выплате в покрытие всех долгов, какие могли возникнуть у покойного в ходе попечения о бедных. В общей сложности врач получал более 5 % общего ежегодного бюджета попечительства. Эта доля время от времени вызывала ворчанье богатых налогоплательщиков и неодобрительные призывы заручаться одобрением попечительства, перед тем как приступить к лечению того или иного бедняка.