Прививка для императрицы: Как Екатерина II и Томас Димсдейл спасли Россию от оспы

Среди требований к английской приходской казне одно обращает на себя особое внимание. Запись, которую власти Тейдон-Гарнона сделали в 1724 г., гласит: «Апреля 3-го выплачено для Мэри Годфри, болевшей оспою, 3 ф. 3 шилл. 0 п. Уплачено м-ру Димсдейлу за Мэри Годфри 1 ф. 7 шилл. 0 п.»[17]. Скупые строчки проливают свет не только на конкретный случай Мэри, но и на тот факт, что это широко распространенное заболевание, часто протекавшее в острой форме, поглощало от 1/10 до 1/5 всех приходских средств, отпускаемых на помощь бедным[18]. Лечение больных оспой обходилось особенно дорого, так как требовало заботливого ухода на протяжении нескольких недель, а порой и последующей терапии тяжелых долговременных осложнений. Бедняки, лишаясь возможности работать во время болезни или ухода за больными родственниками, сталкивались с серьезными финансовыми затруднениями, а похороны умерших от оспы еще сильнее истощали приходской бюджет.

Голоса самих бедняков никто не записывал, и они канули в небытие, но кое-какие отзвуки их мытарств все-таки дошли до наших дней. Так, сохранилось письмо, живописующее страдания семейства некоего Джорджа Паттерсона, проживавшего в деревне Литл-Хорксли (графство Эссекс), чьи жена и пятеро детей подхватили эту болезнь:

Сын около тринадцати лет, слегший в четверг, весь покрыт лиловыми пятнами, так что ему, по всей видимости, осталось жить не так много дней. …Теперь, вероятно, сляжет и жена, ибо у нее обычные симптомы… начинаются они со страстного желания пищи… им потребно оказать вспомоществование такого рода, у них нет дров и вообще всего необходимого, за исключением лишь немногого, что покупается за гроши и немедля тратится… Коль скоро сын умрет, предстоят расходы на погребение[19].

Томас Димсдейл, сопровождая отца в его врачебных обходах, не мог не видеть ужасного воздействия оспы как на жертв, так и на местное сообщество в целом. А неподалеку, в Лондоне (сядь в карету – мигом домчишься), куда он вскоре перебрался, чтобы начать обучаться на хирурга в больнице Святого Фомы, заболевание носило эндемический характер – в 1725 г. оно было причиной каждой восьмой смерти[20]. В сельских районах вроде его родного графства присутствие оспы ощущалось то слабее, то сильнее, но угроза опустошительной эпидемии постоянно нависала над ними. Всем казалось, что способа противостоять заболеванию не существует.

Вирус натуральной оспы, микроскопический агент, оставался неизвестен Димсдейлам и всему медицинскому миру, однако симптомы недуга были уже тогда слишком хорошо знакомы каждому. Попав в организм через рот или нос, вирус проходил инкубационный период (около 12 дней), постепенно распространяясь по кровеносной системе больного. По окончании этого периода, когда пациенты становились крайне заразными, появлялись первые явные признаки болезни: жар, головная боль, тошнота, а уже потом – сыпь на лице и теле. Затем сыпь превращалась в сотни пустул, из которых сочился гной. Они источали отвратительный запах, прилипали к постельному белью, вызывая мучительную боль, мешали принимать пищу и пить, если поражали горло. В худших случаях (при так называемой сливной оспе) тысячи таких вздутий сливались в лиловую массу, что обычно приводило к смерти пациента.

Если больной избегал заражения крови и полиорганной недостаточности, примерно через неделю после начала лихорадки пустулы высыхали и покрывались струпьями. Наконец, после месяца страданий большинство выживших оставались с заметными рытвинами на коже, а зачастую и со слепотой или необратимым повреждением суставов. Джозайя Веджвуд, представитель славного английского семейства производителей фарфоровой посуды, пережил оспу в 1742 г. (ему было тогда 11 лет), но зараженный и ослабленный правый коленный сустав мешал ему работать на традиционном гончарном круге; в конце концов врачам пришлось сделать ему ампутацию[21].