Прививка для маньяка

Решив оставить разгадывание тайн и срывание масок на потом, Глеб уселся за компьютер и открыл электронную почту. К общению в социальных сетях ветеринар был совершенно равнодушен, Интернет считал в целом полезной штукой, но изрядной помойкой, реклама приводила его в исступленное раздражение, поэтому Глеб был во Всемирной паутине нечастым гостем. Зато он пользовался электронной почтой — хозяева четвероногих пациентов задавали вопросы, а Глеб старательно отвечал. Обычно он открывал почту и обнаруживал там три-четыре письма. Но сейчас ящик был буквально забит письмами, причем все они оказались отправлены с одного-единственного адреса. Глеб принялся открывать одно за другим и сообразил, что их автор — девушка с пирсингом, Вера Войнаровская.

Странная девица под ником Война была преисполнена благодарности за спасение собаки, писала какой он классный профи и гениальный хирург. А вот в последнем письме выражала беспокойство по поводу странного поведения своей собаки, перечисляла симптомы. Звоницкий сразу заволновался. Похоже, у овчарки послеоперационные осложнения. А ведь все было в порядке!

Он не мог проигнорировать просьбу о помощи и ответил на письмо, предлагая Вере привезти собаку в клинику прямо к открытию, к восьми утра. Но девушка прислала отчаянное письмо — мол, не уверена, что овчарка Томура переживет эту ночь. Не мог бы уважаемый Глеб Аркадьевич уделить немного своего времени? Война могла бы заехать за ним на машине.

Звоницкий тяжело вздохнул. Это были издержки профессии — ему частенько приходилось выезжать в загородные дома, подмосковные замки и прочие отечественные фазенды. Правда, в основном это были люди состоятельные, которым проще оплатить дополнительные услуги ветеринара по тройному тарифу, чем тащиться со своим любимцем в клинику. Но Война — девушка явно небогатая. Правда, это ровным счетом ничего не значит. Есть еще врачебная этика, и пусть пациенты Глеба не люди, он не может не помогать им, даже если ему за это не заплатят. Глеб знал ветеринарных врачей, которые и пальцем не шевельнут «за спасибо», но сам он сохранил некоторый идеализм, несколько нехарактерный для нашего прагматичного времени, поэтому написал девушке, что немедленно приедет к ней взглянуть на Томуру. Прихватив кое-какие лекарства вдобавок к тому набору, который возил с собой постоянно, Глеб уселся в машину и по ночному городу всего за час доехал по указанному адресу.

Так же, как и ветеринар, Вера Войнаровская проживала на окраине столицы — правда, на другой. Деревянный двухэтажный дом из цельных бревен — кажется, это называется сруб — стоял на краю лесопарковой зоны. Дом окружали солидные старые деревья, и он казался иллюстрацией к русской сказке, а может быть, былине. Вот сейчас откроется тяжелая дубовая дверь, во двор выйдут витязи в кольчужной броне и шлемах с наносниками и примутся рубить друг друга харалужными мечами… кстати, что такое «харалужный»? Очень острый, наверное…

Дверь со скрипом отворилась. На пороге показалась Вера Войнаровская в черных джинсах и черной майке с надписью, в свете фар сиявшей фосфорическим блеском. Глеб погасил фары и вышел из машины.

— Здравствуйте еще раз, — поприветствовала его девушка. — Спасибо, что приехали. Но мне так неудобно…

— Мне тоже неудобно, — вздохнул Звоницкий. — Но не могу же я бросить вашу Томуру. Давайте показывайте собаку.

Девушка посторонилась, пропуская Глеба в дом. Внутри он оказался еще более странным, чем снаружи. Каждый сантиметр деревянной отделки был покрыт резьбой, не успевшей потемнеть от времени. На второй этаж вела винтовая лестница, а рядом виднелась металлическая клетка лифта. Широкие проемы, отсутствие порогов и дверей… Звоницкий уже видел такое. Это означало, что в доме живет инвалид-колясочник.

Томура лежала на подстилке и тяжело дышала, вывалив язык. Глеб обратил внимание на странную кровать — такие бывают в больницах, с металлическими винтами, чтобы регулировать угол подъема изголовья. У стены стоял оружейный сейф, довольно навороченная и дорогая модель, Звоницкий понимал в этом толк. В углу он заметил инвалидное кресло — пустое.

Глеб наклонился, погладил собаку, и Томура вяло мотнула хвостом.

— Так, мне нужно ее осмотреть. Принесите какую-нибудь лампу и дайте стул, — попросил он Веру и принялся осторожно разматывать бинты, стягивающие живот собаки. Бинты были изодраны — видимо, овчарка пыталась их снять. Но шов, на удивление, выглядел вполне прилично. Правильно говорят: «Заживает, как на собаке».

Глеб измерил температуру — тоже ничего страшного. Странно…

— Поить нужно чаще, — посоветовал он. — Собака обезвожена, потому и горячая, и вялая.

— Она не поэтому вялая, — мрачно проговорила Вера. — У нее депрессия.