Прививка против любви

Лёжа на больничной койке в ожидании, как она думала, операции, Татьяна наконец-то огляделась по сторонам. Больница была плохой, районной, как и большинство наших больниц: железные койки времён царя гороха, обшарпанные тумбочки, отсутствие занавесок на окнах. В палате, кроме неё, ещё пять женщин. У всех проблемы с почками.

Не корчась от боли, как прежде, а спокойно лёжа поверх одеяла, Татьяна могла уже думать и анализировать ситуацию. Пожалуй, не так уж это и страшно, что она попала в больницу – отдохнёт от работы. А если операция, то она вообще раньше, чем через месяц, туда не вернётся. Пусть поработают без неё, соскучатся немного. На работе сейчас – запарка. Завод начал возрождаться после перестроечной спячки, во время которой разбежались все специалисты. Сейчас многие из них вернулись, идёт освоение новых изделий, но спячка не прошла даром.

Да, хорошо, что она полежит тут немного, побездельничает. Ей уже надоело доказывать, что если изделие, выражаясь заводским языком, не идёт, то виновата не конструкция , а как раз технология. Завод, что называется, потерял свою былую квалификацию, и то, что специалисты с лёгкостью выполняли прежде, уже не могут повторить сейчас. Завод, бывший когда-то гордостью России, с высокой культурой производства, с высокой технологической культурой, одно из тех закрытых предприятий, которые назывались “почтовыми ящиками”, – превратился в кустарную мастерскую. Сколько ещё понадобится времени, чтобы достичь – нет, не более высокого уровня, а хотя бы того прежнего, утраченного вследствие неумелой политики правительства?

– Идите обедать, – позвала медсестра, прервав ее мысли о производстве.

– Не хочу, – ответила она.

– Звонил ваш муж, – сказала ей уже другая медсестра, – он сейчас придёт.

Татьяна поблагодарила девушку за информацию и подумала: нашёл время приезжать, сейчас начнётся тихий час, и его не пустят. Разве что возьмут передачу… Всё- таки её на “скорой” привезли, ни халата у неё с собой нет, ни туалетных принадлежностей.

– Вы почему не идёте обедать? Обеденное время заканчивается, – напомнила ей сестра милосердия.

– Мне нельзя есть, – вспомнила вдруг Татьяна, – меня готовят к операции. Владимир Владимирович запретил.

– Операции не будет. Так что можете есть. –Почему?

– Владимир Владимирович объяснит.

– Есть не хочу. Меня тошнит.

– Ну, как хотите.

Владимир Владимирович действительно вскоре зашёл в палату.

– На одном из рентгеновских снимков ваш камень воду пропустил, это ясно просматривается. Поэтому повременим с операцией, может быть, сам вылетит. С завтрашнего дня назначим вам внутривенные вливания. Если будет больно, идите сразу в процедурную, просите обезболивающий укол, – объяснил он.

– Хорошо, спасибо.

Не так уж это и плохо, если операции не будет. Вдруг сделают её плохо, зашьют некачественно или ножницы в животе оставят – были же такие случаи! Мучайся потом! Пусть уж останется она целой, не разрезанной. Хотя гарантии ей пока ещё никто не давал. Врач сказал: может быть. Всё равно это к лучшему. К операции надо хотя бы морально подготовиться.

Татьяна закрыла глаза и совсем было задремала, но её разбудил такой родной и знакомый голос.

– Татьяна Полякова здесь лежит? – её муж Сергей уже входил в палату, не обращая внимания на тихий час.

– Ну, как дела? – спросил он, присаживаясь на край кровати.

– Мне сделали обезболивающий укол. Вернусь домой наркоманкой.

– Неужели? Кроме наркотиков ничего не обезболивает?

– Почему же.. Завтра попрошу анальгин с димедролом.

– А когда операция?

– Отменили. Завтра будут выгонять камень какими-то внутривенными вливаниями – под капельницей буду лежать. Ты Лене позвонил?

– Конечно. Она очень испугалась за тебя, желает скорого выздоровления.

– Я теперь уже не умру. Надежда появилась.

– Ты что-нибудь ела? Я тут принёс фрукты и одежду… Скажи, что ты хочешь, я принесу.

– Ничего не хочу. На еду смотреть не могу. Иди домой, отдыхай. Я спать буду.

Татьяна с облегчением сняла эти тугие спортивные штаны и переоделась в халат. Теперь совсем хорошо. Но часа через три она вынуждена была попросить ещё один укол – и наконец-то погрузилась в глубокий, без сновидений, сон.

Утром был врачебный обход, и Татьяна узнала много интересного. Оказывается, у соседки справа, пожилой женщины, одной почки давно уже нет, а она живет, как и с двумя. У человека почки дублируют друг друга, и каждая из них может в случае необходимости обойтись без другой.

У соседки слева, тридцатилетней женщины, одна из почек полностью забита камнями, как булыжная мостовая, и Владимир Владимирович уговаривал её удалить эту почку. Но женщина категорически отказалась. У неё нет мужа, дома осталась двенадцатилетняя дочь, и она не собирается долго задерживаться в больнице.

– У тебя ничего не болит? – удивлённо спросила её намучившаяся от боли Татьяна.

– У меня все камни на месте, – невозмутимо ответила женщина, – это у вас они шевелятся, поэтому всё болит.