Прививка против любви

И тут Татьяна, вспоминавшая всю эту историю, сказала себе: стоп! Вот тут и зарыта собака. Чашечки расширены… Тогда она не придала этому большого значения, потому что не знала, что это такое. Но врач, который семь лет учился медицине, должен был это заметить! Камни были у неё ещё тогда, однако медик, считавший себя светилом, не направил её к урологу, а опять выписал кучу какой-то гомеопатии (которую она не стала покупать) и начал уговаривать согласиться на мануальную терапию. Она обещала подумать. Тогда он, считая, видимо, что обладает искусством гипноза, начал сверлить её глазами и повторять вкрадчивым голосом: “Я вас жду, Татьяна Михайловна, очень жду. Приходите. Я надеюсь, мы договорились? Я вас очень жду!”

Гипнотизёр, подумала Татьяна. Но не на ту напал – она не поддаётся гипнозу. Если бы ей было лет восемнадцать, может быть, она и правда вообразила бы, что вот такой красавец ждёт именно её. И то вряд ли. А сейчас её гипнотизировать и вовсе бесполезно: не первый год замужем.

Она не стала с ним спорить, пусть человек искренне заблуждается. Мило улыбнувшись, она встала, поблагодарила благодетеля и навсегда покинула его кабинет.

На её счастье скоро наступило лето, пошли ягоды и фрукты, она ела много яблок, которые очень любила – и состояние здоровья на время улучшилось. До будущей весны, когда запас фруктов иссяк. Наверное, яблоки в большом количестве очищают почки – и Владимир Владимирович говорил об этом же.

В последующие дни ей продолжали через капельницу вводить новокаин. Состояние её всё время было полусонным, даже книжку, которую принёс ей сын, она не в состоянии была читать – перед глазами расплывались буквы. Андрей, слава богу ,не застал её лежащей под капельницей, и они спокойно посидели в коридоре на кушетке и поговорили. Зато застала сердобольная тётя Вера, неведомо откуда узнавшая, что Татьяна находится в больнице. Она вошла в палату и увидела Татьяну совсем беспомощной. У неё тут же на глазах появились слёзы.

– Таня, да ты что! Как же это так? – причитала она, продолжая плакать, – мне Пётр сказал, он звонил вам насчёт погреба на даче… Серёжа говорит, Таня в больнице, не до погреба тут. Ах , батюшки, думаю, надо сходить, узнать. Вот пирожков испекла…

Татьяне пришлось успокаивать эту добрую женщину и рассказывать ей историю своей болезни.

– Мать-то, наверное, убивается…

– Мы ей не говорили.

– И правильно. Достаётся ей в этой жизни. Выйдешь после операции – я тебе помогу. И квартиру уберу, и обед приготовлю.

– Да что ты, тётя Вера! У меня двое мужиков, как-нибудь справятся.

– Мужики, они и есть мужики.

После ухода тёти Веры Татьяна раздала её пирожки соседкам, сама съела один, потому что аппетит у неё всё ещё был плохим. Женщины думали, что к ней приходила мама, и очень удивились, когда Татьяна сообщила, что это была жена двоюродного дяди.

На пятый день пребывания в больнице Татьяне отменили новокаин. Осталось ждать результата. Но существовала она по- прежнему на анальгине с димедролом, потому что боли не проходили. И тут старенькая соседка справа, живущая с одной почкой, дала ей добрый совет.

– Ты почему всё время лежишь, Татьяна? Походи, спустись по лестнице – у тебя же камень должен выйти. А так ты лежишь, и он лежит.

Действительно, похоже на правду. А почему врачи не подсказали? Или у них такая нагрузка, что они уже не помнят, какому больному что говорили. Лежит она потому, что чувствует слабость. Но ради такого случая надо себя пересилить.

Она встала и пошла гулять по коридору. Пройдя туда – сюда раза три, она увидела, что мужчины из соседней палаты ходят с какими-то трубками и резиновыми грелками в кармане. Ну да урология есть урология, что тут хорошего увидишь.

Татьяна вышла на лестничную площадку и встретила мужа, который шёл к ней. Он остановился от неожиданности, увидев свою полуживую жену на ногах. А потом начал обниматься и радоваться, что ей стало лучше. Хотя радость его была преждевременной.

Она прошла с Сергеем по лестнице вниз, чтобы потом подняться на третий этаж самостоятельно. Проводив мужа, она решила, что нагулялась достаточно, и опять легла на свою больничную кровать. Но после обеда она почувствовала потребность повторить свой подвиг, потом то же самое проделала и после ужина. Но камень выходить явно не хотел.