Привкус хрома

После очередного лестничного пролета они наконец уперлись в дверь. Командир вышиб ее ногой, открыв проход в длинный пустой коридор. Их быстрые шаги гулким эхом перемножались в стенах, создавая ощущение, будто здесь находится целый взвод. В конце коридора оказались запертые механические дверцы. Командир быстрой распальцовкой указал занять боевые позиции и подозвал Дэвида, чтобы тот помог ему вручную раздвинуть дверцы. Пока они пытались это сделать, раненый боец схватил тех, кто его нёс, за шеи и поднял над собой. Хрустнули шейные позвонки, и их головы безжизненно свисли на бок. Очередь из штурмовой винтовки отбросила его назад. Три тела одновременно упали на пол. Дверцы наконец поддались и раскрылись, впуская их в огромный автоматизированный цех. Включился яркий свет, на мгновение ослепивший их оптику настроенную на темноту; этого мгновения хватило, чтобы спрыгнувший откуда-то сверху Така проткнул катаной голову бойца и переметнулся на командира. Тот повернулся, чтобы выстрелить, но катана легко рассекла штурмовую винтовку, и пуля взорвалась в затворе, выпустив волну искр; тогда командир отпрыгнул назад и достал из кобуры пистолет.

«Твою мать стреляй по нему»

Раздался голос в голове Дэвида, но он никого не видел перед собой. Командир выстрелил в пустоту три раза подряд, после чего припал на колени, хватая руками воздух перед грудью. Для него это была катана, которая проткнула его живот насквозь; он потянул ее на себя, давясь кровью, и изо всей силы ударил кулаком в голову Така. Маска треснула, и человек исчез вместе с катаной. Командир прислонил руку к животу: боль была, но не было ни крови, ни пореза.

«Они играют с нами»

Посреди цеха между огромных станков возник еще один человек в маске, но в этот раз это была маска Юба, морщинистый слепок будто бы снятый с лица старика на смертном одре. Штурмовая винтовка в руках Дэвида моментально раскалилась до красна; он выронил ее и отцепил кобуру с пистолетом, успевшую вспыхнуть огнём. Командир подскочил и, преодолевая боль в животе, побежал на Юбу. Тот плавно поднял руку — и автоматизированная клешня с одного из станков схватила его, подняв воздух. Командир вгрызся в нее своей имплантированной челюстью, прокусывая металл; но Юба сжал ладонь в кулак, и клешня сомкнусь. Брызнула кровь. Дэвид, оцепенев, смотрел на ребёнка возле него. Это был его сын, которого он потерял одиннадцать лет назад.

— Ты лучше других знаешь, что мир наполнен бессмысленной ненавистью, — заговорил Юба. Его голос звучал будто бы сразу отовсюду, вшиваясь в само пространство. — И что бороться с ней бесполезно, потому что каждый мыслит иначе, у каждого своя вера, своя правда, свой мотив. Поэтому человечество, ведомое бесчисленным множеством различных интересов, обречено существовать в вечном конфликте.

Дэвид просто делал свою работу. Предотвратил теракт в одном из торговых центров Детройта, убив брата лидера террористической организации «Ханжару». А потом кто-то продал информацию об этом, кто-то из своих, кто работал рядом с ним в тот день.

— Но я могу исправить это. Я могу объединить человечество.

В тот вечер, когда он пришёл на опознание своего сына и увидел его маленькое, ещё совсем детское лицо, с которого полностью сняли кожу — неаккуратно, с засечками, будто соскоблив ее бритвой — Дэвид ощутил, как внутри него будто бы сорвался с петель лифт. И затем — только безразмерная, холодная пустота.

— Идеальный мир, где у всех будет одна воля.

Жена не смогла справиться с утратой и через месяц выбросилась из окна. Дэвид почти не говорил с ней про сына. Он просто не мог. Думал, что таблетки и психотерапия смогут ей помочь, и только потом обнаружил нетронутые блистеры в тумбочке с нижним бельём.

— Мир, забравший лицо у твоего ребенка, должен так же исчезнуть. Пускай его лицо станет олицетворением новой грядущей реальности: без войн, без насилия, без вражды. Реальности, где людей сплотит одна цель.

Еще одни похороны, на которых у него уже не было сил рыдать. Он стоял над вырытой могилой, из бортов земли которой торчали полиэтиленовые пакеты, и таращился в яму, не понимая, чего ради стоит продолжать жить.

— Ради него. Ради себя. Ради всех нас. Ты должен сделать это, Дэвид.

Юба протянул ему пистолет.

Полиция полностью оцепила завод. Прибыли несколько отрядов службы безопасности из корпорации; они досконально обследовали территорию на наличие улик и фиксировали потери. Всюду шумели голоса, мерцали фонари, гремели тяжелые шаги экзоскелетов. Была уже глубокая ночь.

Возле одного из мобильных пунктов стоял директор службы безопасности корпорации «Ханзо» — Ясубицу Мацумото. Слева от него на резиновом кресле лежал мертвый член группы быстрого реагирования; из его затылка выходил толстый кабель, подключённый к компьютеру в боковом отсеке машины и транслировавший на монитор последние минуты его жизни. Дождь поливал лицо, путаясь в грязных волосах, стекая каплями на безжизненные серые губы, застывшие то ли в сдавленном крике, то ли в мученической улыбке.

— Ну, что скажете? — спросил майор спецназа, отойдя от группы полицейских.