Привкус крови

На открытой и хорошо просматриваемой разбитой трассе можно было ожидать чего угодно. Поэтому молодой воин снял автомат с предохранителя, крепче сжал его в руках и короткими перебежками продолжил свой опасный путь. Вскоре из лесной чащи, прямо на дорогу, выскочила стая оленоидов, преследуемая тремя крупными серыми волковалами. Хищники пока не заметили человека, укрывающегося за полусгнившей конструкцией автомобиля. Ветер дул в лицо юноши, поэтому волковалы, не почувствовав запах человека, вслед за оленоидами стремительно скрылись в лесных дебрях. Сабор облегченно перевел дух и мысленно возблагодарил щедрое небо за покровительство. Продолжая бежать, укрываясь за ржавыми скелетами автомобилей, воин стремительно поглощал километры нелегкого пути. Но его надежда на то, что встречи с чудовищами впредь удастся избежать, рухнула в одночасье.

Крупный тарробир возник перед юным воином совершенно неожиданно. Потомок мутировавших медведей во весь свой гигантский рост стал на задние лапы перед оторопевшим Сабором и зарычал. Всеядному монстру было все равно, что пожирать: мясо, рыбу или дикие фрукты, ягоды и коренья. На этот раз злобное чудище твердо рассчитывало поживиться человечинкой. При всем своем сверхтяжелом весе, лесной бродяга был очень подвижен и мог без труда настигнуть даже оленоида. Шансов убежать человеку от стремительного тарробира не было никаких.

Реакция юного воина на появление перед собой непробиваемого зверя была молниеносной. Напрочь сбросив оцепенение, выхватив из подсумка гранату и вырвав чеку, Сабор метко бросил ее в огромную оскаленную пасть и отскочил. Растерявшееся чудовище замотало уродливой головой, пытаясь выплюнуть застрявшее глубоко в глотке инородное тело, но тут раздался глухой хлопок, и голова тарробира раскололась под воздействием избыточного давления взрыва. Тяжелое уродливое тело с треском рухнуло на слой сухого валежника, покрывающего обочину дороги. Некоторое время длинные конечности зверюги резко дергались, но это была уже предсмертная агония. В очередной раз, возблагодарив судьбу за покровительство, Сабор последовал дальше, к уже видневшимся вдали корявым развалинам древнего города.

С тревогой взглянув на окрасившееся вечерней зарей небо, молодой воин ускорил шаг. Перспектива попасть в развалины города ночью была равносильна самоубийству. С наступлением темноты тысячи крылатых и наземных хищников обычно начинают свою кровавую охоту, и шансов уцелеть у одинокого охотника не было практически никаких. Пока закатное солнце окончательно не скрылось за линией горизонта, Сабору необходимо было найти относительно безопасное убежище в лабиринте разрушенных зданий. На первую улицу воин вошел тогда, когда багровое солнце уже коснулось верхушек деревьев бескрайнего леса, плотно окружившего древний мегаполис. Зияющие проемы бывших окон и дверей полуразрушенных зданий таили немало опасностей и производили жуткое впечатление. Эти пустые глазницы осуждающе смотрели на отчаянного чужака, осмелившегося шагнуть в зону повышенного риска.

Двигаясь перебежками, Сабор внимательно осматривал все уцелевшие помещения, но ничего подходящего не нашел. По сохранившимся комнатам гулял ветер, и любой хищник мог без особого труда забраться в такой ненадежный каземат. Солнце почти скрылось за горизонтом, и отчаявшийся воин услышал гул мощного хлопания тысяч крыльев. Через мгновение над развалинами появились стаи карохов, жадно высматривающих добычу.

К счастью, среди обрушенных конструкций, воин обнаружил небольшой узкий лаз и вьюном втиснулся в него. Он усиленно полз в душную темноту и понимал, что если лаз окончится тупиком, он застрянет и у него не будет возможности выбраться из тесной норы тем же путем. Постепенно стенки лаза несколько расширились, и Сабор пополз быстрее. Вскоре узкая дыра завершилась пустотой.

Кувырок в ничто продолжался недолго, и человек почувствовал сильный удар о пол подземелья. Панцирь из титановых пластин несколько смягчил падение, но какой-то острый предмет пропорол правую ногу, не защищенную титановыми доспехами. Застонав от резкой боли, Сабор с трудом вынул из подсумка осветительный файер и, чиркнув зажигалкой, зажег его. Как он и ожидал, его бедро проткнул торчащий кусок ржавой арматуры. Воткнув основание файера в груду обломков, юноша попытался освободить ногу от впившегося железного рифленого кругляка, и это ему удалось. Стиснув зубы от боли, он достал индивидуальный перевязочный пакет и плотно забинтовал рану. Об успешной охоте на кароха уже нечего было думать. Шансы выжить в мрачных развалинах при таком серьезном ранении были смехотворно малы. Но вера в счастливый конец самой жуткой истории всегда присутствует в каждом молодом человеке. И эта обманчивая иллюзия не обошла и отважного Сабора.

Глава вторая