Привнесённая память

 "Золотые слова для того, кто кадрит чужих девчонок!" – ляпнул вдруг Дениска, я от него такого не ожидала.

 -Ага, завелся, засранец! Знай наших! – торжествующе произнесла Людмила.

 -Мама!

 -Я четырнадцать лет мама! А что Герберт?

 -Возразил: "Кажется, я на Лику не претендую! Не надо быть собакой на сене – всех троих тебе не потянуть!"

 Дениска вовсе обозлился: "Жуткая пошлость! Откуда ты взялся на нашу голову!"

 "А ты, кажется, возомнил себя султаном в гареме! Не очень плохо иметь три жены, гораздо лучше с любой стороны!" – пропел Герберт.

 По-моему, он переборщил, как ты думаешь?

 -Я думаю, давно пора поставить вашего великолепного Дениску на место, возомнил себя покорителем сердец! Не переживай за его раздутое самомнение, детка, ему же это пойдет на пользу! А то вы сделали из него доморощенного кумира, а с таким мировоззрением опасно выходить в большую жизнь! – вразумляла дочку Людмила. – Лепи дальше!

 -Ну, я не выдержала, сказала: "Девочки, кажется, нас делят, будто кусок пирога!"

 "Не нас, а тебя!" – брякнула Лера, смолчать уж не могла, Лике в пику, они весь день друг другу гадости говорят.

 Я встала, девчонки за мной, ну и ушли, оставили мальчишек дальше собачиться.

 -Правильно сделали!

 -Теперь он разочаруется во мне? – ясные глазки Ники затуманило беспокойство.

 -Ты о Гэбе или о Денисе? Впрочем, итак ясно. Ничто так не усиливает взаимное притяжение, как непонятки подобного рода.

 -Мама, что мне делать?

 -Ничего. Ждать. И переписать, наконец, чертову контрольную!

 -Ты знаешь? – покраснела Ника.

 -Мия Александровна звонила. А ты, моя дорогая, юная партизанка.

 -Мам, я не хотела…

 -…огорчать меня, так?

 -Так. Почему ты мне ничего не сказала?

 -Надеялась, мой ангел сам расколется, не дождалась.

 -Тебе стыдно за меня?

 -Бред! Я гожусь тобой!

 Они крепко обнялись.

 Мириам и Олег обзвонили все пансионаты для душевнобольных, все психиатрические клиники города. Но нигде не обнаружилась старушка примерно семидесяти пяти лет, потерявшая память в год рождения Ники. Не нашлась такая и в домах престарелых.

 -Что нам теперь делать? – сник Рыжов.

 -Не падайте духом, поручик Голицын, человек – не иголка в стоге сена. Придется выспросить Нику. Аккуратно заведите подходящий разговор и постарайтесь узнать фамилию Ани.

 Вскоре преподаватель сообщил Бекоевой:

 -Фамилия не совсем обычная, даже несколько странная: Кучасова. Но чем она поможет, подходящей старушки все равно нет?

 -Где-нибудь она должна была засветиться. Есть идея! Один из моих клиентов, чью нелегкую семейную драму я разгрузила полгода назад, работает в угрозыске. Попрошу его поискать Анну Кучасову или женщину без имени примерно ее возраста. Он товарищ опытный, с феноменальным сыщицким чутьем.

 Мириам позвонила через неделю.

 -Есть новости! Парень мой расстарался на пять с плюсом. Срочно приезжайте!

 Олег Иванович несся, как на пожар, подгоняемый странным чувством. Казалось, промедление хоть на минуту смерти подобно. Со времени знакомства с Мириам его не покидала тревога: ситуация слишком затянулась и грозит обвалом, словно размытый дождями горный склон, набрякший и нависший над пропастью.

 История и впрямь оказалась неординарной.

 В то самое утро, когда пудель Тимка обнаружил в мусорном баке младенца ("Уж простите, Олег Иванович, за напоминание."), в отдел милиции Заславского района позвонила жительница одного из близстоящих домов. И заявила о том, что в их дворе битый час ошивается женщина в ночной рубахе. Ни с кем не разговаривает, на вопросы не отвечает, молча бродит туда-сюда.

 -Мы боимся, вдруг она сумасшедшая, а у нас дети! – паниковала звонившая. – Эта ненормальная то в песочнице сидит прямо на заднице, то в подъезде на подоконнике на ней же!

 -Полагаете, у нее есть в запасе другая задница? – не удержался дежурный.

 -Вы там не выжуривайтесь, молодой человек! Вы органы внутренних дел или где? Вы нас защищаете или зачем? – обозлилась ретивая гражданка.

 Патрульная машина пришла через полчаса. Так как незнакомка неожиданно упала в обморок, ее доставили сначала в дежурный стационар. Никаких недугов, кроме гастрита желудка и гипертонии, у тетки в рубахе не обнаружили. Но у кого в наше время их нет? Да еще вела себя пациентка довольно странно: ни с кем не общалась, на обращения реагировала лишь молчаливыми знаками: да, нет. Слонялась по коридору целыми днями. Стоило санитарке оставить без присмотра ведро и тряпку, женщина тут же принималась мыть полы. Все делала на совесть и также без единого звука.

 Палатный доктор ради эксперимента стала поручать ей несложные задания: перестлать постельное белье, вычистить раковины, протереть подоконники, скатать ватные шарики для уколов. Очень скоро больная освоилась и стала помогать всем и вся. Разносила еду по палатам, убирала в столовой, поливала цветы в холле. Больные с колясочным режимом просили товарку по несчастью отвезти их на физпроцедуры и рентген, совали шоколадки и мелкие купюры. Денег она не брала, сладости съедала, не забыв предложить соседям по палате. В целом вела себя смирно, не буянила и не впадала в ненужную депрессию.

 Наблюдая за женщиной, палатный врач однажды сказала: