Приволье

Я промолчал. Да и что я мог ответить? Сам этот вопрос казался мне и странным, и непонятным, и ненужным. У меня еще не было ни денег, ни славы, об этом я как-то не думал.

— Не мне, Кирилл, судить, — чистосердечно сказал я, — что лучше, а что хуже.

— Это верно, — согласился мой бывший друг. — Но сам-то ты, надеюсь, пописываешь? Разумеется, помимо газетных статей и очерков?

— Пробую, — неопределенно ответил я. — Пытаюсь.

— И отлично! В деньгах, надо полагать, испытываешь затруднения? Говори, говори, не стесняйся.

— Не о чем говорить, — ответил я. — Если же сказать правду, то меня не беспокоят ни деньги, ни слава.

— Чудак! — Кирилл от души рассмеялся. — Так что же тебя беспокоит?

— Как писать и о чем писать.

— Ну и как? Удалось тебе познать сию премудрость?

— Нет, пока не удалось.

— Почему же?

— Трудно. Один уважаемый романист — да ты должен его знать, — Никифор Петрович Д., советует сперва изучить жизнь, а потом самому ту жизнь выдумать и такую ее, выдуманную, описывать. А вот Лев Николаевич Толстой говорит, что выдумка не нужна — писать надо правдиво, то есть то, что есть в жизни, а главное — искренне… А как считаешь ты?

— Никак! Голову надо иметь на плечах, вот что я считаю. — Кирилл опять рассмеялся. — Поразительно, что этот Никифор Петрович мог тебе насоветовать? Знаем мы этих старичков. Живут прошлым багажом, не понимая того, что время идет вперед и что их насыщенные, так сказать, жизнью романы сейчас уже никому не нужны. Другое дело — советы великого старца из Ясной Поляны. Да и то этот великан все меряет на свой большой аршин. — Кирилл смеялся весело, от души, а я смотрел на него и не мог понять, что же здесь было смешного. — Значит, Никифор Петрович говорит: сперва жизнь изучаешь, а потом ее выдумываешь? Так? А Лев Толстой требует писать правдиво, красиво и искренне? Верно я понял?

— Да, верно.

— Тогда я спрашиваю: зачем вся эта канитель? — Кирилл положил руку мне на плечо, тяжело вздохнул. — Милый мой Миша, оставь в покое и современного романиста, и классика. Ведь в литературе все делается проще простого. Хочешь, научу, как писать романы, которые принесут тебе хорошие деньги? Нет, я серьезно. Не улыбайся, ты не барышня, а отвечай: хочешь?

Я не ответил. Мне не нравились ни манера самого разговора Кирилла Несмелого, ни этот его странный, беспричинный смех, ни то, что он изъявил желание научить меня писать романы. Однако я не решался ни остановить его, ни возразить ему — из вежливости.

— Ну так что? — Он наклонился ко мне, и теперь, видя низко подстриженные усики вблизи, я заметил, что они были совсем реденькие, и не рыжие, а желтоватые. — Говори: хочешь?

— Ну, допустим, хочу.

— Так вот слушай и запоминай, — начал он, все так же наклоняясь ко мне. — Что такое литература? Одни говорят: предмет культуры. Другие — художественное творчество. А я, Кирилл Несмелый, говорю: почва, на которой писатель, как старательный сеятель, должен выращивать для себя хороший урожай. А точнее: должен уметь делать деньги. Уясни, Миша: это — основа основ… Нет, не перебивай, а послушай. Все же остальное — изучение жизни, выдумка ее, правдивость, искренность, красота, вдохновение или душевный подъем — чепуха на постном масле! Потребность и спрос читателя. Почему я бросил писать вирши? Потому что не было спросу. Они, эти рифмованные штучки, никому не нужны. Так, детская забава, — на них много не заработаешь. И еще запомни: читатель — наш потребитель, и ему мы обязаны дать то, чего он от нас ждет и за что охотно заплатит, — занимательное чтиво! А что оно такое, занимательное чтиво? Во-первых, легкость изложения, острота сюжета. Во-вторых, секс. Да, да, секс, и как можно больше! И ты не красней, как девчушка, не мигай удивленными очами. В-третьих, приключение, детектив. И тут надобно, милый мой Миша Чазов, изучать не жизнь, а все то, что было написано до тебя — от Конан-Дойля до Юлиана Семенова, и умело брать оттуда все то, что только можно взять. Так что ты выбрось из головы добрые советы Льва Толстого и Никифора Петровича. Это старо. Вчерашний день. Как я писал «Человека в черных очках»? Никакой жизни я не изучал, ни о какой искренности не думал. Кое-что позаимствовал у других, кое-что взял в архивах, кое-что, разумеется, присочинил. Без этого не обойдешься, обязательно отыщется какой-нибудь дурак и уличит тебя в плагиате. А кому сие нужно? Никому. Далее: где происходит место действия «Человека в черных очках»? На границе, на Востоке. Время — гражданская война, басмачи. И вот в лагере этих отщепенцев, где-то в безжизненной пустыне, неожиданно на рассвете появляется человек в черных очках. Потом, когда на допросе человека в черных очках раздевают, то все ахают от удивления: перед ними стоит в обнаженном виде молодая, прелестная женщина… Ну что, интригующее начало? И не надо ни изучать жизнь, ни много раздумывать. Я сел к столу, к телефону не подходил, в клубе писателей не появлялся и, не отрываясь от бумаги, за месяц написал роман.

— За месяц? — удивился я. — Так быстро?