Приворотное зелье на единственную (СИ)

-- Все ясно, - констатировал Гера, - Ольга была беременна. Эдька красивых горничных мимо спальни не пропускал. А Степанида ему помогала. Федьку же они купили. Не впервой. Уже покупали для Снежены мужа. А с этим еще проще, заплатили и все.

Этот мысли Геры нашли еще одно подтверждение: Облонский преподнес Ольге богатый подарок на свадьбу - помог купить небольшой дом.

Расчет Герасима был верен. Красавица Люба, которая ничего не взяла от внешности и характера Эдуарда, понравилась Кешке, стала его женой. Но Эдуард все что-то без конца менял в завещании. Гера хоть и следил, но с нотариусом старый отчим говорил без него. Улыбаясь, Эдуард в последний раз, поменяв завещание, гадостливо доложил, что все получит та дочь, которая будет одинока и без детей, причем не должна его дочь быть разведенной. В противном случае она ничего иметь не будет. "Ну, если вдова она, то получит деньги", - улыбнувшись еще противнее, произнес старый грешник. В его взоре ясно читалось: ничего не получат Пикуновы. Зря Герасим женил Кешку на Любе! Вот поэтому Иннокентий срочно разыграл свою смерть. Люба стала вдовой. И Кешка, и Гера просчитались - у бывшей жены Иннокентия появился ребенок. Не вовремя погиб Герасим. Он бы не дал родиться этому ребенку.

Завещание старого грешника.

Все собрались в нотариальной конторе, удивляясь присутствию друг друга. Крупная полная молодая женщина пыталась что-то сказать Любе и Мишке, но те уклонились от общения. И пожалели. С удивлением, спустя несколько минут, Люба узнала в этой красивой сероглазой женщине соседку по общежитию в институте - Таню Пузрину.

Люба вообще не хотела ехать в нотариальную контору; когда её убедили, что надо, сказала, что возьмет Нюсю, и пусть все сразу поймут, что она не имеет отношения к покойным Облонским, к их наследству. Михаил не разрешил тащить маленькую дочь в адвокатскую контору. На помощь, как всегда, пришла верная подруга - Вера. Девочка охотно оставалась в большом доме Колечкиных, весело играла с дочками Вероники, которые опекали маленькую подружку.

Началось чтение завещания, Михаил и Люба не успели переговорить с Таней.

-- Господин Облонский вам оставил письмо, - начал седой нотариус. - Его он просил прочитать прежде завещания. Что я и сделаю с вашего позволения.

И зазвучали строки письма старого грешника.

Ну что, все стервятники из моей княжеской семьи в сборе? Все прибежали за денежками сироты Эдьки? Вот сейчас у вас морды вытянутся. А я посмеюсь. Давайте я поговорю с вами и порадуюсь оттуда, сверху. Эти слова не относятся к моей внебрачной дочери и тем, кто не связан кровными узами со мной и покойной Ингрид, у кого нет и голубой крови Облонских. Вас я позвал, чтобы доказать, что Эдуард Облонский, или круглый сирота Эдька, выросший в детдоме, не нужный своим богатым дядюшкам и тетушкам, умеет быть благодарным.

Я, Эдуард Григорьевич Облонский, находясь в здравом уме и памяти, завещаю мое состояние следующим людям. Магазины "Империя" остаются моему зятю Годеонову Родиону Прокопьевичу в размере 50 процентов, вторые 50 процентов второму зятю Дубинцу Михаилу Александровичу. При условии, что они ни копейки денег не позволят истратить своим благородным дурам-женам с их протухшей голубой кровью: моей дочери Снежене и то ли дочке, то ли внучке Кристине. И пусть мои благородные дочки-дуры учатся уважать своих работяг мужей. Вы уж простите, мужики, что пришлось вам так долго терпеть своих дур-жен и их кликушество по поводу знатности рода с голубой кровью. Я тоже их терпел долгие годы.

Теперь речь о деньгах.