Приворотное зелье на единственную (СИ)

-- Прав, - нехотя согласился Михаил, хотя, по совести говоря, и ему не хотелось назад в холод, в полярную ночь.

-- Да, - Годеонов нахмурился, - когда женишься на Любе? Живете вместе, а у вас дочь есть.

-- Надо, - согласился Михаил, тепло улыбнувшись. - К девочке я привязался. Без Нюси я не смогу жить. И без Любки тоже. Но на север нужно будет лететь в любом случае - надо там бизнес сворачивать, а как представлю, что для этого придется с моими женщинами расстаться хоть на время...

-- Вот-вот, - ворчливо продолжил бывший тесть. - Тебе трудно расстаться хоть на время. А нам с Лизой каково? Нюся росла на наших глазах. Эта девочка нам всем новую жизнь вдохнула. Ты думаешь, я внучку тебе дам увезти отсюда? Да твоя Нюся свет в окошке у нас с Лизой. И во грехе вам с Любкой больше жить не позволю. Я старый и то официально женился, даже обвенчался со своей царицей. А вы что?

-- Да я сам думаю, надо оформлять отношения, после официально удочерить девочку, пусть у неё будет моя фамилия...

-- Мишка, ты ничего не знаешь? - Годеонов был удивлен. - Знаешь, чего мне стоило добиться, чтобы в документах твоей дочери была написана фамилия Дубинец. Чего удочерять, ты во всех бумагах отцом числишься. Осталось только мужем стать.

-- Чего? - Михаил был очень удивлен.

-- Люба очень этого хотела. Вот я помог. Анна Михайловна Дубинец, так зовут нашу Нюсеньку.

-- Значит, Нюся - моя дочка?

-- Дурак, - протянул Годеонов. - Ты еще сомневался! У тебя глаза есть? У вас одно лицо.

-- Да я не это имел в виду, - оправдывался Михаил. - Ну что же, сегодня сделаю официальное предложение. Стукну кулаком по столу и прикажу Любе собираться в загс.

-- Правильно, - согласился Родион Прокопьевич. - Я что, Люба против?

-- Нет, это я для красного словца, - засмеялся Михаил.

Но стать центром внимания в этот вечер Михаилу и Любе не удалось.

Лиза последние дни чувствовала себя неважно. Наваливалась непонятная усталость, постоянно хотелось спать. Она скрывала это от домашних. Хотя Люба еще в кафе отметила, что Лиза какая-то бледная, усталая. Сказала вечером об этом Родиону Прокопьевичу. Тот обеспокоился, велел жене отдыхать больше, сказал, что наймет работницу для уборки дома. Лиза не согласилась. Спор их кончился ничем. А через несколько дней женщина отправилась за травами в сопровождении огромного верного Тимофея. Годеонов даже слышать не хотел, чтобы жена ходила одна в лес. Сам не мог так долго ходить, болели ноги. Михаил сказал, что находился по травам в детстве, сначала с бабушкой, потом с Лизой. Люба не могла пойти из-за Нюси. Поэтому было решено отправить с Лизой Тимофея, Михаил и Годеонов поехали в город, Михаил сам сел за руль машины.

Стоял самый конец августа. Теплый, недождливый. Лиза собирала последние травы и плоды некоторых растений. Еще кое-где цвел зверобой, мелькал тысячелистник, зрел шиповник. Попалась целая поляна запоздало цветущего душистого болиголова. Женщине вдруг стало плохо от его удушливого запаха. Лиза впервые в жизни упала в обморок. Но верный Тимофей был рядом. Недолго думая, он поднял женщину и понес домой на руках. Лиза пришла в себя уже минут через пять, она и смеялась, и сердилась. Огромный Тимка твердил одно: "Родион Прокопьевич велели за вами следить. Чуть что - домой" Так и не смогла женщина убедить его вернуться назад.

Люба сразу заметила, с Лизой что-то случилось. Она оставила свои травы в корзинке, даже не разобрала, рассеянно погладила по головке Нюсю, которая делала первые шаги своими ножками, и ушла к себе в комнату.

-- Что-то здесь не так, - решила Люба.

Она наскоро разложила пучки трав на большом кухонном столе, потом Лиза встанет, повесит, где их надо, взяла на руки дочку и пошла в спальню четы Годеоновых. Тихонько постучала.

-- Заходи, - отозвалась Лиза.

Люба вошла, Лиза лежала на кровати, что никогда за ней не водилось. Лицо было бледное, похудевшее. Нюська тут же полезла к бабушке.

-- Лизок, что с тобой? - обратилась Люба к женщине, не давая дочке залезть на кровать. - Ты днем в постели, от еды отказываешься, похудела. Ты заболела?

Та подняла на неё свои удивительные зелено-голубые глаза.

-- Нет, Любаша. Ты не бойся, да отпусти дочку, пусть Нюся со мной посидит. Иди ко мне, моя девочка, бабушка тебя поцелует. Радость наша ясноглазая. Как же я тебя люблю. Сильно-сильно.

-- Лиза, не уводи разговор в сторону, - сказала Люба.

-- Я и не увожу, я просто не знаю, как сказать. Не знаю, плакать мне или радоваться.

Люба присела рядом в большое вольтеровское кресло. Эти кресла стояли по всему дому. Их Лиза специально купила для Родиона Прокопьевича.

-- Так ты больна или нет?

-- Нет. Я уже сказала, что не больна. Я исключительно здоровая женщина. Понимаешь, Любаш... Как тебе лучше все это сказать. Мне скоро сорок лет. Я год назад вышла замуж и, кажется, я беременна.

-- А когда были последние...- Люба не договорила.

-- Два месяца уже... - Лиза поняла с полуслова.

-- А тест пробовала сделать?

-- Пробовала. Положительный ответ... А мне скоро сорок лет... Что делать, Люба? Скажи!