Приворотное зелье на единственную (СИ)

Не спрашивая мужа, Татьяна сразу забеременела и спустя ровно девять месяцев после свадьбы, родила ему девочку. Крупную, горластую, четыре восемьсот. Назвала Полиной, Полечкой. Кешка чванился, гордился, утверждал, что дочь - вылитая он, вся в Пикуновых. А потом так привязался к ребенку, что ни у кого даже не возникало мысли, что он когда-то не хотел детей. Татьяна растолстела, стала важная, уверенная в себе и еще больше походила на Людмилу Зыкину. А Кешка был доволен. Сбылась мечта Геры: деньги Пикуновых вернулись назад. И не просто вернулись - принесли счастье и благополучие. А что жена не чисто дворянских кровей, так оно и лучше. Потомство здоровее будет. Глянешь на Полечку, сердце радуется: в ней нет ничего от Облонских. Волосы темные, густые, вьются крупными кольцами, глаза карие, большие, а голосок басистый, важный, как у мамы, ножки толстенькие, сильные, стоять уверенно на земле будет дочка. Здоровый и красивый ребенок. Полечка Пикунова в самом деле ни разу не болела, была упитанной, крепкой и самой умной, с точки зрения папы, мамы и бабушки. Уже тогда чувствовалось, что она пошла в бабушку Степаниду.

Когда дочери Иннокентия исполнился год, он вдруг вспомнил, как предлагал первой жене отдать ребенка, чтобы получить деньги, и представил, что ради больших, просто огромных денег отдает свою толстенькую черноволосую кудрявую Полечку чужим людям. Пусть даже на время. И ужаснулся. Он только тогда понял, какую обиду нанес бывшей жене своими словами. Эта мысль не давала покоя Иннокентию несколько дней. Его тревожное состояние заметила даже Таня. Иннокентий ей все рассказал.

-- Да, позвони ты Мишке с Любкой, - сказала Таня рассудительно, нисколько не обидевшись при известии, что когда-то Кешка хотел вернуть Любу, - извинись. Любка добрая. Она поймет.

В тот же день Иннокентий разыскал телефон и Любы, и Михаила, звонил, извинялся за свою глупость. Он надоел так всем, что и Михаил и Люба клялись, что простили его. Но Кешке было этого мало. Он приказал дорогой портрет княгини Ольги, работы художника Симонова, подарить Любе.

В доме, что когда-то принадлежал Облонским, жила старая, немного похудевшая, но все еще крепкая Степанида. Единственной её любовью и единственным в жизни мужчиной был непутевый красавец Эдуард Облонский. Старая экономка ухаживала за его могилой, сажала на ней цветы, всем рассказывала, каким был хорошим и несчастным старый грешник. Портрет княгини Ольги она по приказанию дочери и зятя с удовольствием передала семье Дубинец. Степанида ревновала покойного Эдуарда к красивой Ольге, она не любила это портрет, знала, что Эдуард горничную Ольгу тоже не обошел своим вниманием. А Кешка так извинялся за свое идиотское предложение отдать Нюсю чужим людям. Он старался показать, что дороже детей у него никого нет. Его Таня не стала тянуть и должна была вот-вот родить второго ребенка. Кешка хотел мальчика, но и против второй девочки ничего не имел. Он вообще говорил, что у него должно быть трое детей. Он всегда об этом мечтал.

Очередная загадка.

Лиза в положенный срок родила. Двух девочек. Два пятьсот и два восемьсот. Рожала долго, трудно. Годеонов за эти часы весь извелся. Весь день он просидел возле роддома в машине, терзая звонками медсестер и врачей. Лишь через шесть часов малышки появились на свет. Когда Лизе первый раз дали на руки её детей, то сразу поняла женщина, что никакое колдовство ей не нужно. Дочки - самое лучшее, что есть и было в жизни. Но древнее знание не все ушло от женщины. Когда она держала впервые малышек на руках, откуда-то возникли в сознании слова старинного заклятия, устанавливающего защитные кольца, оберегающие ребенка от зла в этой жизни. Его и прошептала Лиза над своими крошечными созданиями. Поставила защитные кольца, так это называлось.

Замирало сердце у Годеонова, когда он видел это обыкновенное чудо природы - крошечных своих девочек. Мужчина первый раз прижал к себе два маленьких, укутанных в пеленки комочка и заплакал. Никогда не плакал Родион Прокопьевич. Никогда. А тут неожиданные слезы потекли сами. Его маленькие дочки была такие беспомощные, такие беззащитные, они еще не умели держать головку, ручки и ножки были слабенькими, худенькими, темные волосики виднелись из-под чепчиков, глазки смотрели неосмысленно на новый для них мир, но это были самые милые сердцу дети. Сердце отца сжалось жалостью. И если Лиза шептала над своими девочками охранные колдовские заклятия, то Родион Прокопьевич на обычном человеческом языке поклялся всегда беречь дочек, не давать никому их в обиду. И эта клятва имела силу не меньшую, чем заговор Лизы. Отец хотел назвать одну малышку Лизой, но жена не согласилась. Девочек назвали Еленой и Людмилой.

Люба через два месяца тоже родила вторую девочку - Елизавету. Малышка, в отличие от своих маленьких тетушек - сестричек Михаила, была крупная, четыре двести, с первых дней поражала всех своим умным взглядом, так считал Михаил. Имя ей дал отец.