Приворотное зелье на единственную (СИ)

Кристину Родион всегда считал своей дочерью, до дня автокатастрофы. Он пытался полюбить её. Но девочка сильно напоминала свою мать, такая же белесая, бесцветная, также презрительно фыркала по поводу плебеев. И это отталкивало отца от неё. Да и не давали ребенка долго ему. До семи лет он видел девочку от силы раз десять. Когда Кристе исполнилось семь лет, у Снежены был рецидив болезни. Она пыталась убить Эдуарда. До сих пор Годеонов не знает, что произошло в те дни. Когда он приехал, Снежена уже была связана Герасимом, и она истошно визжала:

-- Папочка, ты только мой! Ты мой и Кристы! Где Криста? Приведите сюда нашу девочку! Гера, отпусти меня! Развяжи! Папа, ты должен забоится о чистоте нашей дворянской крови! Прикажи Гере не вмешиваться. Папа! Ты мой! Слышишь, Гераська! Папа мой! Пусти меня к нему! Развяжи меня немедленно! Я должна быть с папой!

Угрюмый Герасим тогда сказал Годеонову:

-- Забирай отсюда Кристину, добром не кончится... У Снежены обострение... Шизофрения у неё. Не смотри на меня вопросительно, потом все объясню, увози девчонку.

И неожиданно упал без сознания. Годеонову пришлось самому всем распорядиться. Жену он отправил в лечебницу, тестя и Герасима в больницу. Недовольную дочь с гувернанткой нашел прячущимися в бане. Девочку увез к себе.

Снежену в очередной раз подлечили, в эти дни узнал Родион Прокопьевич и еще одну неприятную новость в клинике для душевно больных - его жена не только шизофреничка, но и наркоманка.

Что произошло с Герой, чем можно объяснить его двухчасовую кому, так никто и не сказал. Медики не нашли никакой патологии. Но с тех пор изредка подобные приступы у Герасима случались, к великой радости Снежены.

Вернувшаяся через несколько недель из клиники Снежена вновь осталась с отцом. Она была тихая, спокойная, ухаживала за плохо ходящим Эдуардом нежно, внимательно. Эдуард в результате ранения стал плохо ходить, сначала подволакивал правую ногу. Но с каждым годом становилось хуже. В конце концов, через несколько лет ноги перестали вообще служить. Отныне старый князь был прикован к креслу. Снежена пыталась взять уход полностью на себя, но Эдуард воспротивился. Гера стал на его сторону. Пришлось нанять сиделку.

А вот Кристу Гера запретил Снежене брать. Разрешил только короткие встречи. Именно он приказал Годеонову заставить девочку жить так, как живут все люди. Годеонов пытался это сделать. Только зараза Снежены уже глубоко проникла в голову дочери. Родион Прокопьевич понял, что не любит дочери, поэтому в материальном плане Криста отказа не знала. Именно поэтому, искупая свою вину, что не любит дочь, Годеонов не помешал плану Герасима женить Мишку на Кристе. Этого захотела княжеская наследница, и была глупая надежда, что будут счастливы его дочь и племянник Лизы.

Годеонову было жалко зятя. Глядя на семейную жизнь Михаила, радовался, что сам не жил вместе со Снеженой. Скольких унижений ему удалось избежать. И Годеонов, как когда-то Эдуард, пытался дать Михаилу относительную свободу. Но Кристина не дала. С ужасом обнаружил Годеонов, что Криста - повторение своей матери, только в ухудшенном варианте. И Годеонов начал для себя готовить пути освобождения. Ему больших трудов стоило скрыть часть доходов от всевидящего ока Герасима. А вот Мишка этого еще не умел делать. И, слава Богу, что умер Эдуард, и хорошо, что он ничего не оставил Облонским. Смерть старого грешника дала свободу Годенову.

В тот день, когда умер Эдуард, Годеонову, когда он ехал в ненавистный ему гадюшник, пришла блистательная мысль: он похоронит тестя и навсегда после этого исчезнет. Не будет больше человека с такой фамилией. Все. Отбыл свой срок. Пусть дочь Эдуарда с Герой ищут другую ширму для прикрытия семейных грехов. Надо и Мишку с собой захватить, и его женщину. И, конечно, Лизу! Денег у Родиона достаточно. Хватит на всех. А то ведь изведут их Снежена с Криской, изведут. А Герка просто всех убьет!

День, когда хоронили старого князя, навсегда впечатался в память и Михаилу, и его тестю.

Эдуарда Облонского благополучно, без всяких происшествий, отпели и похоронили. Тот лежал в гробу и ехидно улыбался, так казалось Годеонову. Словно умерший князь хотел сказать: погодите, главная гадость еще впереди, вы еще мне удивитесь.

-- Так просто Эдуард не уйдет. Что-нибудь вскоре выяснится, - думал Годеонов. - Что-нибудь очень плохое. Не может такого быть, чтобы старого маразматика похоронили благополучно.