Привычка думать

Кое-что есть примерно в 40 световых годах, плюс минус. Но лучшие шарики всё же находятся от нас примерно в тысяче световых лет. Осталось только понять, как туда долететь, желательно на скоростях побольше скорости света, не хотелось бы лежать в криокапсуле 365 тысяч лет, чтобы всё равно, по прилету начать создавать с нуля буквально всё. И особенно самих людей. Придется не покладая репродуктивных органов трудиться над восстановлением популяции. Обучать, заставлять их подчиняться, строить, учиться, работать на общую цель, бороться с невежеством, девиантами, и прочими экзистенциальными кризисами. Вновь открывать колесо, добывать огонь, электричество, руду, полезные ископаемые, медицину, инженерию, геологию, ракетостроение, электронику. Харт непроизвольно вздохнул. Какая же жесть. У нас почти нет шансов, если уж быть честным. Не получится у нас уподобится природе, создающей на неосознаваемых временных промежутках благодаря фантастически странным стечениям обстоятельств новую органику и неорганику. Нашему виду приходит конец, а мы продолжаем быть так заняты своими мелочными проблемами, рутиной и всяким дерьмом, не имеющим никакой важности в масштабах даже солнечной системы. Даже с учетом Сопряжения, когда можно донести одну теорию, одну мысль до большого количества людей, доработать ей и привести в исполнение.

Погрузившись в индульгеницию, Харт, однако, привычным образом даже не собирался пропускать весь этот монолог через фильтры сознания, реагировать на чувства и создавать эмоции по каждому поводу, вместо этого он позволял ему просто течь, так как был обучен специальной технике Сопряжения. Быть лишь наблюдателем. Так он привык и так требовало задание и что еще более важно, от этого зависела его жизнь. Он вяло зевнул и позволил мышцам лица расслабиться, представляя себе, как глазные мышцы налепленные на импланты расслабляют свое натяжение и тут же почувствовал легкое покалывание за глазами, когда веки чуть прикрылись, вызвав приятное чувство комфорта. Он также расслабил мышцы челюсти позволив ей занять естественное положение и отметил, что язык тут же прижался к нёбу за зубами, редко осознаваемая привычка. Телу так явно удобнее чем держать его лежа. Внутренние голоса продолжали болтать, и переведя фокус на звуковые каналы он стал прислушиваться к шелесту листвы и приятному пению птиц, совершенно не озабоченных глупыми рассуждениями. Маленькие воробьи весело гонялись друг за другом, то и дело приземляясь на землю, чтобы покувыркаться в пылевой ванночке, а крупные черные вороны, чистившие клюв об ветки дерева, громко каркали. Их блестящие перья искрились в свете солнца. Они совершенно точно улавливали взгляд человеческого существа, и сами поворачивали голову с интересом изучая пришельца на своей территории. Харт почувствовал приближение по правой стороне задолго до того, как Пастор подошел к нему. Они немного постояли в тишине. Пастор покачал головой и выразил свои соболезнования. Следуя этике каждый из них, рассказал, что-то хорошее из жизни Бенжи, погребенного под свежим могильным камнем. Харт потянулся к уголку глаза и протер его несколькими движениями, словно вытирал накатывающие слезы. Пастор искоса посмотрел на него и нахмурился.

– Такая трагедия. Если бы я только знал, что так получится.

– Если бы мы все знали, что нас ждет. Живем, каждый день так, словно мы бессмертные существа и у нас впереди безграничный запас времени.

– О, это самый тяжелый грех, который только можно на себя взвалить. Опустошать свою душу иллюзиями о вечной жизни пренебрегая тем, что есть в руках наших прямо сейчас и в ногах наших идущих по этим тропам. Как бы мы не жалели себя, откладывая жизнь на потом, мы обязаны бороться за каждое мгновение. Только через бесконечную любовь Бога к его творениям и непознаваемым путям его мы способны освободить себя, перестав сопротивляться воле его. Не желай для себя лучшего, желай для себя жить. Как говорится, добрыми намерениями вымощена дорога в ад.

Харт чуть дрогнул, услышав всем известную поговорку. То, как она была перефразирована, даже скорее то, как она звучала в оригинале заставило его почувствовать неприятное возбуждение. Он вновь стал алертным, мышцы напряглись и ему потребовалось определенное время, чтобы успокоиться и привести себя в стабильный ритм. То, что он делал сейчас было предельно опасным и у него не было права на ошибку. Вся его подготовка вела к этому самому моменту, все его действия должны были быть безупречны – это единственный залог победы. От него зависели люди. От него зависел сам Бенджи.