Привычка убивать

— Это просто недопустимо! Я снимаю с себя всякую ответственность! — вот так поначалу реагировал на егерские антимедицинские изыски дипломированный врач Ефим. — Только полный покой и строжайшее соблюдение медназначении! Только фармакопея, легкое массирование конечностей и ничего более! Какая баня, вы что?!

— А пошел в задницу, — проигнорировал компетентное мнение медика дремучий Василий: Ефима в усадьбе все воспринимали как бесплатное приложение к Толхаеву, не более. — Ну-кась, бери за ноги, Ебн Псина ты наш — потащим в баню…

Теперь Ефим уже не ропщет. Вопреки ожиданиям, организм Толхаева медленно, но верно побеждает немочь. Совсем недавно Григорий Васильевич был полностью недвижим и общался с окружающими исключительно энергичными взмахами ресниц. А сейчас он может тихонько двигать руками и очень медленно, свистящим шепотом произносит вполне осмысленные фразы — опять же не совсем медицинского характера. Типа:

— Дд-д-а-айте тт-теки-и-илы, уб-блюдки-и-и… А то вста-а-ану, отпп-п-пижжжу всех…

— Ну нету текилы, шеф! — впадает в панику Ефим. — Дома текила! Да и нельзя вам…

Генератором мятежной идеи охоты явился, как вы уже наверняка догадались, вредный егерь.

— Мясо кончается, — сообщил во время завтрака, ревниво наблюдая, как Соловей с обычным для него отменным аппетитом поглощает солидную порцию копченой кабанины. — После обеда покачу к Кабаньей пади, заночую… С утреца попробую кабана добыть. Надо бы, конечно, парочку… Одного самим есть, одного закоптить — на продажу. Деньги кончаются…

— Хорошее дело, — одобрил Соловей с набитым ртом. — Давно пора! Я вот сижу тут и удивляюсь — чего это ты раньше не додумался поохотиться?

— Оно, конечно, браконьерство. Но такую ораву проглотов кормить — без этого никак не обойдешься. Придется грех на душу брать… — елейным голоском продолжал Василий, благообразно уставившись куда-то поверх головы Соловья. — Ох и тяжко мне придется… Одному на кабанье. А? Тут целый взвод нужен. Загонять, добывать, разделывать… Ох и тяжко! Хотя бы еще парочку помощников… Жалко, нельзя вам. Если б с Саньком поехали со мной, мы бы моментом управились. Ну, не моментом — но завтра к полудню уже дома были бы…

Соловей на пару секунд замер, поморгал чаще, чем положено, отвел взгляд и вновь принялся жевать — только в два раза медленнее. Подумал немного, неуловимым движением боевого ножа располовинил кусище копченки, насадил нетронутую часть на острие и положил на блюдо. Застеснялся молодец — уел-таки словоблудный егеришка.

— Чего ты? — удивилась Нина, сосредоточенно заставлявшая реактивного Дениса отпробовать манной каши и потому не уловившая сути мясной предыстории. — Пропахло, что ли?

— Да не — наелся просто, — хмуро ответствовал Соловей, нацеживая из самовара чаю. — Давай-давай — корми ребенка…

— Кушай кашку, красавчик ты мой! — не преминул вставить Василий, потянувшись через стол и ласково потрепав Дениса по вихрастой макушке. — От кашки будешь здоровым да красивым — вон, как папка. Скоро все перейдем на кашку — мясо кончится, и перейдем. И все будем здоровыми да красивыми…

Соловей покривился, но затевать полемику не счел нужным. Хотелось как следует дать егерю по черепу и пару раз пнуть в живот, чтобы не ерничал, сволочь. Но нельзя — непедагогично. Прекрасно ведь понимает, гад, в каком положении они находятся, так нет же — распустил язык веером, удержу нет…

Рудин перед отъездом дал команду: стеречь Толхаева, из усадьбы никому не отлучаться. Коротко и ясно — никаких намеков и двусмысленностей. Соловей — старый вояка — привык выполнять команды вышестоящего начальства как того требует устав: беспрекословно, точно и в срок. Он прекрасно знал, что все чрезвычайные происшествия начинаются с небольших отклонений от инструкции, самовольного изменения любых, казалось бы, незначительных пунктов заранее определенного начальником порядка выполнения задачи, халатного отношения к исполнению обязанностей и так далее…

— А если бы поехали на этой вашей бандитской тачке, тогда вообще бы быстро управились, — осторожно намекнул Василий, наблюдая за реакцией «подопытного». — Конечно, на «уазике» — это не то…

— Да она сгнила — та тачка, — досадливо бросил Соловей. — Две недели в сыром лесу. И вообще, хорош об этом! Прекрати, пока не началось…

Василий на рожон лезть не стал: знал, паразит, про распоряжение Рудина и понимал, что просто так Соловья с толку не сбить. Однако спустя пару часов после завтрака он вновь приступил к несокрушимому Ивану — тот уже и думать забыл об утреннем разговоре.

— Ни хера она не сгнила! — Физиономия егеря лучилась в широченной дружеской улыбке — как у того олигофрена, что втихаря навернул банку сметаны в дурдомовскои столовке. — Цела, невредима, заводится. Бензина — навалом.

— Так ты что — смотался туда? — обескураженно поинтересовался Соловей. — И не лень было?

— А че тут идти-то? — пожал плечами егерь. — Двадцать минут ходу. Дай, думаю, посмотрю. Стоит техника, ржавеет без дела. Жалко! Хоть по лесу погонять на ней — раз уж в люди нельзя. В кои-то веки на такой красавице прокатиться придется…