Привычка выживать (СИ)

- Нет-нет, - встревает ведущий, не нарушая звездного часа второй. – Нам интересно. Готов поспорить, что ни один дистрикт не в курсе того, что происходит в другом дистрикте.

- Что ж, - Энорабия разводит руками. – Моя жизнь сплошь состояла из тренировок. Скучных лекций, касающихся теории наших тренировок. К десяти годам я умела читать, писать, собирать двадцать видов оружия с закрытыми глазами и использовать их же в бою с несколькими противниками. Нас не учили выживать, как следовало бы. Нас учили убивать. Нам показывали, как убивать красиво. Как пытать, чтобы получить какую-то информацию, как вести себя, чтобы быть лидером. Все тренировки были изматывающими, было мало свободного времени, но если оно вдруг и появлялось, его банально не на что было тратить. У меня не было друзей, только союзники, каждый из которых в любой момент мог стать моим главным противником. Нас готовили к голодным играм, в которых выживал только один. Или к участи миротворцев, которые могли быть отправлены в любой из самых дальних дистриктов. Мы мало что знали о соседях, нас учили ненавидеть и презирать их. Нас учили восхищаться Капитолием. Капитолий был чем-то вроде Олимпа из древнегреческой мифологии, в котором жили не люди, а боги. Для многих из нас было мечтой попасть в Капитолий, но у многих из нас не было иной мечты, кроме как попасть на Голодные Игры и вернуться победителем. Шанс попасть на них нужно было заслужить.

Энорабия переводит дыхание. Медлит какое-то время, пытаясь собраться с мыслями.

- Заслужить? – переспрашивает Том. – Каким образом?

- Безупречной учебой в течение нескольких лет. К тому же, незадолго до Жатвы, каждый из нас должен был пройти целую полосу препятствий, так называемую мини-Арену. Полоса препятствий каждый год была новой, хотя и не блистала новаторством. Чтобы попасть на нее, нужно было постараться, выделиться в нескольких внутренних соревнованиях. Отбиралось только десять детей – пять мальчиков и пять девочек. Нередки были случаи, когда на мини-Арене кто-то погибал, - Энорабия прикрывает глаза и будто цепенеет.

- Это ужасно, - говорит Том.

Если бы на его месте был Цезарь, а само действие происходило в прямом эфире, он обязательно пожал бы руку девушки с явным сочувствием и ободрением. Цезарь был великим актером, у которого получались бесконечные импровизации. Благодаря им он и продержался так долго на своей проклятой должности.

- Я попала на Голодные Игры, - продолжает между тем Энорабия с большим спокойствием. – Я победила. Мой коронный номер запомнился на долгие годы, поэтому я сделала себе эти жуткие зубы, - будто бы через силу девушка заставляет себя продемонстрировать их, - никому не пожелаю почувствовать то, что почувствовала я, когда чужая теплая кровь хлынула в мое горло. Со стороны это выглядело приемом на грани фола; все мы знаем, как распорядители шоу относятся к каннибализму. Но мне удалось не переступить черту. Мне удавалось не переступать ее очень долго, поэтому я сижу здесь сейчас.

- Не переступить черту, - повторяет Том с просветленным лицом.

“Здесь собрались лучшие из актеров современности”, - со злостью думает Энорабия. Но она не собирается переступать черту в нелегком деле актерского мастерства. Никто не ждет от нее слез, слезы будут явным перебором. И слава Богу! Энорабия забыла, когда плакала в последний раз.

…

Она не забирает у Джоанны Каролину. Просто заходит на четвертый этаж, обнаруживает двух союзников за просматриванием глянцевого журнала, непререкаемым тоном требует у Джоанны пачку сигарет, а затем вызывает лифт без всяких объяснений. Кажется, и седьмая и внучка Сноу понимают, что к ней сейчас лучше не лезть. Они обе чертовски догадливы.

Энорабия курит на балконе. Не удивляется, когда к ней присоединяется уставший Пит. Он не говорит, что искал здесь Каролину, но Энорабии, в общем-то, совсем не интересно. Она делится сигаретами и молчит. Ее интервью заняло куда больше времени, чем планировалось. Она выговорила столько связанных предложений, сколько ей хватило бы на несколько лет обычного ее общения. Пит берет сигарету, и рассматривает с каким-то маниакальным вниманием.

У них, похоже, был тяжелый день.

- Вам двоим чертовски повезло, что началась революция, - внезапно говорит Энорабия с жуткой усмешкой. – Вы не успели отведать того, что называют «жизнью после Голодных Игр».

Пит смотрит на нее удивленно. Как смотрел бы, будь она людоедом, а он – жертвой, которую сразу по прибытию в логово не кинули в кипящую воду.

- Нет, я не собираюсь тебя есть, - фыркает вторая. – Просто запомни на будущее: если я улыбаюсь, не обнажая десен, значит, я настроена вполне дружелюбно.

- А если? – двенадцатый не договаривает.

Энорабия расслабленно пожимает плечом и выдыхает грязный дым.

- В другом случае лучше бежать, хотя не факт, что бегство спасет тебя от смерти.