Привычка выживать (СИ)

Пит и Джоанна не смотрят пристально в сторону приехавшего издалека гостя, а пытаются приятно проводить время в танцах. Джоанну то и дело приглашают другие мужчины, и Пит наблюдает за тем, как меняется ее выражение лица: она знает здесь почти всех не с лучшей стороны, но все еще продолжает играть роль желанной и доступной победительницы Голодных Игр. Роль, которую ей навязали. Роль, которая уже успела стать частью ее самой. Иногда Питу кажется, что Джоанна после каждого подобного танца сжимает его руку сильнее, но, получая новое приглашение, отпускает первой. Ее изнутри поедают живьем неразрешимые сомнения. Она слишком долго была одна, слишком долго спасала саму себя от посягательств если не на свое тело, то на свою душу. Она проигрывала, Пит знает. Пит чувствует ее поражение, и в очередной раз просто не отпускает ее, говоря, что слишком долго не танцевал с ней сам. Разумеется, он не получает ни слова благодарности в ответ. Но стоило ли этого ждать от своевольной девочки, которая когда-то давно заблудилась в темноте? После танца Мейсон сразу уходит в дамскую комнату.

Пит приглашает на танец Эффи, которая, разумеется, не ждет от него никаких приглашений. Половина гостей уже пьяна, глаза Эффи горят лихорадочным безумием – уже чем-то отличным от прежнего безразличия.

- Ты давно видел Эбернети? – спрашивает она полушепотом. – Не могу его найти, но подозреваю, что найду его в обнимку с бутылкой.

- Плутарх не обеднеет, - отвечает Пит. – Кстати, почему его здесь нет? Он всегда устраивает приемы и пропускает их?

Эффи смотрит подозрительно, затем смягчается. – Сейчас он много работает. А все его знакомые привыкли к подобному образу жизни.

- Так мило с его стороны, - фыркает Пит, - заботиться обо всех этих людях. И даже о нас с тобой. Не напомнишь, зачем мы ему нужны? – Эффи качает головой, без слов обвиняя его в неблагодарности. Но Пит не может чувствовать благодарность к человеку, который отдал его на растерзания Капитолия – умышленно или случайно, не имеет значения.

В конце концов, он соглашается поискать Хеймитча вместе с подчеркнуто равнодушной Эффи, хотя глазами ищет пропавшую Джоанну. Первой они находят Джоанну. В этой квартире гораздо больше комнат, чем могло показаться сначала, и Эффи тихо вскрикивает, когда в одной из комнат обнаруживает Джоанну, целующуюся с одним из своих прежних кавалеров. Все четверо напряженно молчат, а потом Пит аккуратно выводит Эффи в коридор, и закрывает за собой дверь. Эффи никак не комментирует произошедшее, и последующие двери открывает с осторожностью вора. Хеймитч оказывается в самой роскошной из комнат, которую Плутарх использует как кабинет. Разумеется, Хеймитч тоже не оказывается в одиночестве. Компанию ему составляет бутылка коллекционного коньяка.

- О, мой Бог, - восклицает Эффи громко, но поспешно прикрывает рот рукой. – Немедленно убери свои ноги со стола. Это же красное дерево!

Хеймитч заливисто смеется, и ноги не убирает, дожидаясь, когда Эффи подойдет ближе. Выглядит она довольно решительно, руки ее сжаты в кулаки, а глаза воинственно прищурены. Но пьяного Хеймитча невозможно впечатлить.

- Ой, да ладно тебе, - фыркает Хеймитч заплетающимся языком, - красное дерево не пострадает.

Конечно, он прав – весь стол завален какими-то бумагами, и это равнодушие злит Эффи еще больше.

- Немедленно, - повторяет она очень внушительно, становясь подле игриво настроенного Эбернети.

- Как скажешь, солнышко, - отвечает тот и мгновенно грустнеет, - была бы на твоем месте Китнисс, она бы на мне живого места не оставила, - с тяжелым вздохом бывший ментор Двенадцатого Дистрикта неловко встает, часть бумаг ворохом летит на пол, Эффи всплескивает руками и торопливо начинает собирать бумаги обратно.

Пит наблюдает за всем происходящим довольно равнодушно. Хотя не может удержаться от попыток Хеймитча помочь девушке. От попыток этих, стоит сказать, становится только хуже. Хеймитч едва удерживает равновесие, пальцы слушаются с трудом, и Эффи бьет его по рукам, моля уйти куда-нибудь подальше. Внезапно голос ее прерывается. Вырванная из пальцев Хеймитча бумага меняет ее выражение лица до неузнаваемости. Ее губы дрожат, ей будто становится очень плохо, и она вынуждена опереться на стол из красного дерева.

- Что это с ней? – спрашивает как-то очень тихо Мейсон, закрывая за собой дверь. – Вы здесь так орете… - объясняет свое вторжение, глядя на Пита, - так и хочется составить вам компанию.

Разумеется, в ее взгляде нет ни смущения, ни стыда, но Пит подходит к Эффи, за спиной которой раскачивается Хеймитч. Эбернети пытается сфокусировать свой взгляд на тексте, так поразившем Эффи, но получается у него не сразу. А когда получается, происходит чудо. Бутылка коллекционного коньяка просто испаряется из его организма.

- Что там, Эффи? - спрашивает Пит тихо, но не хочет слышать ответ. Лицо Хеймитча говорит ему о многом. О том, например, что он не хочет знать то, что способно резко привести в чувство пьяницу со стражем.