Привык я утром двигать горизонт, или Гениальность не порок, а лишь повод для знакомства. Пародии на стихи Михаила Гундарина. Часть III

кто при этом писал до конца: амбал!

Не амбал, так гиганта в нём есть геном.

Но поправки в итоге не избежать

Ведь канун – это не полчаса, а день.

Перед праздником целый день лежать,

то читая, то стряпая свой катрен.

4.

Разлетались кометы туда-сюда,

не желают они на землю пасть.

Пусть бесчисленна этих комет орда,

Их профессия – души, а лёд – матчасть.

Потому не желают кометы лёд

ни растрескивать влёгкую, ни всерьёз

разбивать, чтоб в глубины холодных вод

погрузиться, насытив поэта спрос.

Не желают кометы ни дна, ни в трюм,

ни покрышки: они высоко парят.

Если дно, то поэт на гидрокостюм

на крайняк согласится, коль угостят.

Но покрышка и трюм? Не бывать тому!

Как в покрышке иль в трюме миры спасать?

Семь страстей пережить лучше на дому:

пить напиток любовный, икру метать.

5.

Мир разрушен, но крепость моя стоит.

Я-то знаю, что рушить, а что – табу.

Пусть в грошах испытывают дефицит

нехорошие люди с клеймом на лбу.

Пусть они и живут внутри камышей.

У меня мой дом – это крепость моя.

Тут меня зимой ублажит Орфей,

Пела летом – зимою танцуй, змея.

Стрекоза, говоришь? Всё равно танцуй!

Слова нет другого тебе в ответ.

Ты попробуй на улице заночуй,

и поймёшь, как прекрасен был наш дуэт.

Все вопросы твои (верю: навсегда)

отпадут и забудутся – мне везёт.

И в зрачках твоих вечною правдой «да!»

при вопросе моём любом сверкнёт.

6.

Как жестоко порою себя ведут

экземпляры двуногих, кого назвать

и людьми-то нельзя. В глаза суют

Вместо скважин ключи, чтоб глаз лишать.

А потом вот сиди у Большой Воды

и вылавливай трупы несчастных птиц,

хорони пепел детской большой мечты,

извлекая ключи из пустых глазниц.

Вот пальто промокло – оно бодрит.

Брызги шпарят, не жалуя никого.

И на берег выходят богатыри.

Тридцать три. Недостача лишь Самогó!

Этим са́мым сами́м стану лично я.

Был я молод, теперь старым стал совсем.

Черномору никак отказать нельзя.

Так что руку давай и пойдём в Эдем.

Гениальность не порок

Михаил Гундарин

ПРОГУЛКИ

1.

Этот город слишком мал

для достойного романа.

Ты – начало всех начал,

я – звезда телеэкрана.

В этом разница и суть

безнадёжных отношений.

У тебя большая грудь,

я почти взаправду гений.

Жизнь идёт на поводу

у игрушечной обиды.

Не имей меня в виду,

не теряй меня из виду!

Этот город зорких глаз

по-весеннему подробен

и поэтому для нас,

словно обувь, неудобен.

2.

Мы выходим на бульвар,

на цветущую аллею.

Первый утренний комар

опускается на шею.

Для него спасенья нет

от безжалостной ладони!

Запах пива и котлет

утонул в одеколоне.

Между прочим, двести штук

стоит жгучая водица.

Пригодится, если вдруг

захочу опохмелиться.

Да и как не захотеть

после этаких прогулок!

Мы с тобой попали в сеть,

мы на дне чужих шкатулок.

3.

Видишь, справа гастроном

под названием «Диета»?

Торговали там вином

в дни Великого Запрета.

Там несчастен был народ!

Был и я с моим народом

дни и ночи напролёт,

словно в песне, год за годом.

Вдохновенная душа

сквозь сумятицу и давку

продвигалась не спеша

к заповедному прилавку.

Голубые города!

Удивительное рядом!

А теперь смотрю туда

равнодушным, вялым взглядом.

4.

Десять лет тому назад

нас не старили столетья.

Мы глотали сопромат

вместо сладкого, на третье.

Зеленеющим кустам

лестны лёгкие морозы,

как цензура – трём листам

начинающейся прозы.

Впрочем, в эти времена

ты была надеждой школы…

Значит, речь моя скучна,

как похмелье с кока-колы,

как в застолье спич о том,

чем кончается веселье:

не больным ли животом

и ментовскою шинелью?

5.

Вот коммерческий ларёк

под названьем «Недотрога».

В нём работал мой дружок,

Целовальников Серёга.

Весь бесхитростный товар

был опробован друзьями.

Невеликий свой навар

пропивал Серёга с нами,

рассуждая: «Трам-тарам!

Недорезанным буржуям

свою душу не продам,

пусть довольствуются малым!»

Зимней ночью был он бит,

а потом замёрз по пьяни…

«Недотрога» же стоит,

и владеют ей армяне.

6.

Скучный университет

обойдём-ка стороною…

Лучше я тебе секрет

примечательный открою.

Чем доступней мир идей,

тем мучительней пространство.

От сомнительных путей

нас хранят любовь и пьянство.

То есть ты меня спасёшь

без особенных усилий…

…если эта молодежь,

что с ухмылками рептилий

приближается сюда,

завернёт в ближайший скверик…

Завернули? Ну, тогда

отправляемся на берег!

7.

Славно лёжа на спине

наблюдать такие дали,

где в прохладной вышине

сочетаются детали,

образуя тот же вид,

ту же скучную картину,

что сгорая, не сгорит

(разве что наполовину).

Да и где он, тот огонь?

Вот и нам пора обратно.

Покажи свою ладонь –

ну, теперь мне всё понятно!

Останавливает кровь

пожелание удачи.

Мир затягивает вновь

и не может быть иначе.

Владимир Буев

1.

Гениальность не порок,

а лишь повод для знакомства.

Неудобен мой урок?

Не причина он потомства.

Мне звездить судьбой дано,

обижаться не должна ты.

Ты сама пила вино,

На себя я взял оплату.

Да, я подливал слегка.

Но как только дно пустело,

ты глядела в облака

и душа твоя скорбела.

Намекнула мягко мне:

мол, одежда неудобна,

дескать, при большой луне

Афродите ты подобна.

2.

Я поверил, что ж теперь

ты в меня шкатулкой мечешь?

Ты амбиции умерь –

ими жизнь не обеспечишь.

Ты не верь в злорадный звон,

что разносится повсюду.

Вовсе не одеколон

ты пила. И злому люду

верить на́ слово нельзя.

Пусть предъявят аргументы: