Приз

Лошади внизу по-прежнему ходили по кругу с задней стороны боксов. Ипподром затих, Амалия во всем красном сидела на Перли, чуть свесившись набок… Мулонга в белом костюме на Парисе, черный Зульфикар на Радже, оранжевый Заният на Казусе.

— Господин пресвитер? — Крейсс спрятал бумажник. — Назовите свой номер.

— Право, не знаю… — пресвитер закрыл глаза. Улыбнулся. — Ну, если уж… Брат Айзек, дайте сто долларов… Дайте, дайте. Если я выиграю, они пойдут в кассу общины… Дайте им.

Молодой человек в черном сюртуке встал, закрыл глаза, прошептал молитву. Протянул посреднику стодолларовую бумажку.

— На кого? — посредник расправил блокнот, чуть приподнимая ручку. — Первый? Четвертый? Перль? Раджа? Может быть, все-таки первый? Советую… Он очень хорош.

— Вот на этот… желтый… — пресвитер шевельнул пальцами. — Это какой номер, третий, кажется?

— Отец Джекоб, отец Джекоб, — Крейсс кашлянул. — Вы будете огорчены, право… Вы новичок, и получится…

— Нет, нет, — пресвитер поднял руку. — Мне именно третий, да, да, третий, этот желтый, с беловатыми ногами… Будьте любезны… Да, его…

— Третий номер, Казус, — посредник ловко разложил перетянутые черными резинками пачки билетов перед пресвитером. — Скачка начинается. Больше никто не желает?

— Я не имею права, — Кронго закрыл глаза — на секунду.

Ему показалось странным, что пресвитер так твердо и определенно поставил на Казуса. Ведь то, что Казус — наиболее вероятный победитель, не знал никто, это могло быть понятно только ему, Кронго. Откуда же эта уверенность? Божественное предвидение, вдруг мелькнула мысль. Кронго повторил про себя именно эти слова — божественное предвидение. Он вспомнил приходской католический интернат, белокурую настоятельницу…

— Пошел! — крикнул голос в громкоговорителе. — Отрывайтесь! Отрывайтесь!