Приз

Пресвитер стоит перед Кронго и Крейссом и шевелит губами. В этом шевелении что-то робкое, растерянное. В глазах пресвитера, серых и ясных, вина, что он выиграл, будто пресвитер совершил то, что он ни в коем случае не должен был делать. Сейчас он просит прощения именно у него, у Кронго.

— Господин пресвитер… Я от всей… Вас поздравляю… — Крейсс поднялся со стула.

Ударил марш. Заният внизу вывел на дорожку Казуса. Жеребец покачивал головой, увитой красными лентами. На шее Занията зеленел огромный венок. Брат Айзек смотрит на пресвитера.

— Мистер Кронго, я надеюсь, — пресвитер улыбнулся, и Кронго понял, что он сказал это с особым значением. — И все-таки сомневаюсь, сомневаюсь. В сомнении пребывает душа, в сомнении великом… Что есть человек и что есть бог…

Пресвитер вышел. Кронго шагнул к двери, но перед ним осторожно встал Лефевр.

— Подождите, мсье Кронго, подождите, — Лефевр улыбался, чуть-чуть отводя глаза в сторону. — Немножко подождите, не уходите.

Кронго обернулся, не понимая, почему его не выпускают. Прямо на него с улыбкой смотрит Поль. Этой улыбкой красивый креол как бы приглашает, приказывает — и вы тоже улыбайтесь в ответ, не смотрите просто так. Это выражение глаз у меня странное, но улыбайтесь, улыбайтесь. Крейсс сидит спиной, он пишет, будто не замечая, что Кронго не выпускают.

— Но… мне надо, — Кронго попытался взяться за ручку двери. — Господин… комиссар…

— Ничего, ничего, мсье, не беспокойтесь, — Поль прижал низ двери ногой. — Сейчас, сейчас.

— Кронго, сядьте, пожалуйста, — Крейсс обернулся. Поль, переглянувшись с Лефевром, отнял ногу от двери, отошел, придвинул стул. — Кронго, я вам очень благодарен, — Крейсс потер двумя пальцами виски. — Что у вас там в кармане, давайте, не тяните.

О чем Крейсс? От бега, от слов пресвитера мысль перешла к этому.

— Кронго, вы же понимаете, что за пресвитера я вам готов простить что угодно… — Крейсс кивнул Лефевру, тот отошел от двери. — Я даже запишу вам это как заслугу перед государством. Поль, объясни, как все было… Да садитесь вы.

— Я сам видел, мсье комиссар, у четвертой кассы… — Поль осторожно придвинул к Кронго стул. — Из рук в руки. Передал и отошел к окошку.

— Ага… — Крейсс неторопливо закурил. — Его взяли, конечно?

— Он давно на набережной, его отвезла патрульная группа.

Крейсс отложил сигарету.

— Кронго, я могу вам прочесть все, что написано на вашей бумажке, — комиссар открыл ящик стола. — Я абсолютно уверен, что вам листок передали случайно, вы не знаете никого из задержанных… это ведь так?

Крейсс расправил мятый прямоугольник, который уже видел Кронго.

— Итак… Так, так, так… Ну, это неинтересно… Ага. Вот… С благословения своих хозяев палач Крейсс проводит политику зверств и геноцида. Но дух народа не сломить… Так… пытками и террором… Ну, и так далее… — Крейсс потянулся за сигаретой. — Так, вот конец… Ага… Именем народа… Суд народа приговаривает военного преступника Крейсса к смертной казни. Палачу не уйти от возмездия… Приговор будет приведен в исполнение. Давайте ваш листок, Кронго, ведь это смешно.

Кронго машинально достал скомканную бумажку. Крейсс осторожно расправил комок.

— Одинаковые… Кронго, поймите, вы не посторонний. Вы теперь наш, а не их… Сегодня они грозят убить Крейсса, а завтра очередь дойдет и до вас. Кронго, не сердитесь, но если мы волки, вы художник, вы сильны своим искусством… Перед ними и перед нами вы пташка беззащитная… Вы элемент, генетически чуждый этой стране…

От точек по золотистым зрачкам Крейсса расходились светлые трещинки. Взгляд был твердым, маленькие веки изредка начинали моргать.

— Вам не нужно это, не нужно, поймите… Ни то, чем занимаются они, ни то, чем занимаемся мы… Вы на своем месте.

Крейсс пошевелил пальцами, и Лефевр открыл дверь.

— Идите и простите, — Крейсс взялся пальцами за виски. — Да, Кронго, еще минутку… Они не пытались установить с вами связь?

Стоя в дверях, Кронго видел, как Крейсс закрыл глаза, упершись в веки тыльной стороной больших пальцев. Встряхнулся, энергично подвигал губами.

— Впрочем, не нужно, Кронго, не нужно… Я и так зря затеял разговор… Одного взгляда на вас достаточно. Кронго, мы почти ровесники, вы должны понимать… Не может быть, чтобы вы ничего не понимали…

Крейсс встал.

— В случае, если вам что-нибудь понадобится… Вы понимаете, Кронго.

Крейсс протянул руку, мягко сжавшую пальцы. Вместе с этим мягким осторожным пожатием, вместе с чуть влажноватой прохладной ладонью, которая живет одновременно со взглядом золотистых зрачков со светлыми трещинками, вошло воспоминание.