Приз для принцев (Награда для князей)

Правда, слезы были притворством, но он-то этого не знал. Так что сегодня он должен удовлетворить ее гордость.

Принц и в самом деле, казалось, чувствовал себя неловко. Он начал с того, что был разочарован накануне, не застав ее дома. Алина, довольная тем, что ей есть, что ответить, подробно рассказала ему о поездке за город и закончила тем, что они с Виви почти решили ехать в Париж на автомобиле и что они предполагают уехать через неделю-другую.

— Вы собираетесь в Париж? — спросил принц таким тоном, словно никто и никогда еще туда не ездил.

— Да. Что так удивляет вас, ваше высочество?

— Я думал, что вы намеревались остаться в Маризи.

— Да, на время. Мы изменили наши планы.

Алина сказала это как бы и не для того, чтобы вызвать протест, а вполне естественно, как о решенном деле. Это произвело впечатление на принца. Он молча глядел на нее, потом резко сказал:

— Вы менее проницательны, чем я думал, мадемуазель. Разве вы не поняли, что я сказал вчера вечером?

Алина улыбнулась:

— Это было очень загадочно, ваше высочество. Я поняла это так, что сегодня вы окажете мне честь визитом, — и, глядя прямо на него, добавила: — И вот вы здесь.

— Вполне естественный вывод, — сухо сказал принц. — А у вас нет идей насчет цели моего визита?

— Я не слишком искусна в рассуждениях, основанных на догадках, ваше высочество.

— Но вы очень искусны — не отрицайте этого — в том, что касается чтения в сердце мужчины.

— Возможно… мужчины. Но не принца.

— Это одно и то же.

— Ваше высочество простит меня, но мой опыт учит, что разница есть.

Лицо принца вдруг стало очень серьезным. Он смотрел на мадемуазель Солини так, словно глядел не на нее, а сквозь нее; его мысли, серьезные мысли, казалось, были где-то в другом месте. Вдруг он сказал:

— Если и есть разница, то вы должны согласиться, это не выдуманная разница. Давайте будем откровенны, мадемуазель. Я пришел сегодня сюда не для того, чтобы играть словами, хотя вы делаете это обворожительно. — Он помолчал и, поскольку мадемуазель Солини ничего не говорила, продолжал: — В тот день я сказал что-то, что рассердило и обидело вас. Я не собираюсь просить извинения, хотя надеюсь, что вы простите меня.

Вам, мадемуазель, известно, что моя жизнь не принадлежит мне; и возможно, вы правы, именно здесь лежит разница между принцем и просто мужчиной. Моя семья управляет Маризи две сотни лет. У нас нет королевской роскоши, но есть королевская гордость. При всем дружелюбии и демократичности наших отношений с народом у нас существует традиция, не менее прочная, чем такая же традиция в вашем царском семействе.

Принц немного подождал, глядя на мадемуазель Солини, но она молчала. Он продолжил:

— Мне нет нужды объяснять, мадемуазель, зачем я вам это говорю. Надеюсь, вы это отлично понимаете. Вы знаете, что я люблю вас, потому что умеете читать в сердцах мужчин и играть ими. Я говорю это спокойно и серьезно, поскольку, когда прошу вас стать моей женой и разделить со мной трон Маризи, это касается не только меня, но и других.

Алина перевела дыхание. Она. чувствовала на себе его взгляд, строгий и печальный. Сказать по правде, она была в замешательстве. Торопливые, горячие, пылкие, необузданные слова любви — с этим она справилась бы без труда, но притворяться перед лицом такой спокойной и глубокой искренности было нелегко. Наконец она пробормотала:

— Я не знаю… я не ищу такой чести, ваше высочество… Если это жертва, то я не приму ее.

— Это желанная жертва, мадемуазель. Что касается меня… — тут в голосе принца впервые послышались оттенки эмоций, — что касается меня, то я не колебался бы ничуть. Я люблю вас, и этого достаточно. Когда я говорю о жертве, то, думаю, это касается других. Но они охотно пойдут на нее для меня. Вы принимаете мое предложение, мадемуазель?

— Я… я… — нерешительно проговорила Алина и остановилась.

Нотка нетерпения проскользнула в голосе принца:

— Скажите мне. Вы принимаете?

Алина протянула руку. Принц взял ее руку и прижался к ее пальцам губами.

— Я принимаю, ваше высочество, — тихо сказала мадемуазель Солини, неожиданно для себя тронутая его манерой.

Принц выпрямился и глубоко вздохнул.

— Ах! — воскликнул он уже другим тоном.

Это было не просто восклицание, это было торжество. Затем, во внезапном порыве страсти, которую он так долго сдерживал, принц быстро шагнул к Алине и крепко обнял ее.

— Вот… вот чего я хотел! — Он тяжело дышал. — Я люблю вас… вы, кого… вы, кого… я люблю вас!

— Нет… нет… — Алина оттолкнула его. — Ваше высочество, вы не должны… ваше высочество…

Принц почти отпустил ее, но продолжал обнимать за плечи.

— Не надо так, — сказал он полным любви голосом. — Меня зовут Мишель. Скажите.

— Но… ваше высочество…

— Нет! Скажите!

И снова притянул ее к себе с настойчивой нежностью; он дрожал с головы до ног.

— Скажите, — повторил он.

Она прошептала ему на ухо:

— Мишель…

— Вы любите меня?

— Да.

— Скажите.

— Я люблю вас, Мишель.